Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС

В Симферопольском порту гроб погрузили в Ил-18. В Рим самолет сопровождать было поручено Н. В. Подгорному, а мы возвратились в Ялту.

Н. С. Хрущев принял меня на своей даче и дал задание выехать на Северо-Крымский канал, посмотреть, что там делается, и доложить ему. Я попросил у Никиты Сергеевича оказать республике помощь в уборке урожая — выделить 200 тысяч автомобилей. Дал 120 тысяч. Просил 35 тысяч военных грузовиков — разрешил 20 тысяч. Мою просьбу поддержал Гречко А. А. Хрущев улетел в Москву, я автомашиной поехал в Киев с заездом на Северо-Крымский канал.

Мировая печать очень много писала о смерти Тольятти. Много было выдумок, инсинуаций, что причиной смерти послужило якобы то, что за несколько дней до этого между П. Тольятти и Н. С. Хрущевым состоялся крупный и острый разговор по по воду Памятной записки Тольятти. Много вокруг этой записки было разговоров и среди партийного актива республики. Задавались такие вопросы: «Ни в печати, ни в партийных документах у нас ничего не говорится о Памятной записке Тольятти. А там поставлены важные вопросы не только о международном коммунистическом движении, но и по поводу внутренних дел нашей страны. Следовало бы дать партийным организациям разъяснение — документ действительно был важный». Были попытки провести какую-то дискуссию, но в печати нашей документ так и не увидел свет.

Прилетел в Киев Подгорный. Я еще раз остро поставил вопрос о «деле» — оно принимает затяжной характер, и все это может кончиться не то что плохо, а просто трагично. Из истории подобных ситуаций хорошо известно, что часто бывает так, что «зачинатели» вопросов при сложной и опасной ситуации уходят в сторону, а привлеченный народ страдает. Из разговоров с Подгорным было уяснено, что он тоже недоволен бездействием и инертностью Брежнева, и вообще, заключил Подгорный, ненадежный он человек. Я спросил Подгорного, как же быть в таком случае. Он неуверенно сказал: «Надо более решительно действовать, иначе нас могут предать». Я спросил Подгорного, кто же это может сделать? В ответ он только ухмыльнулся. Вместе с Подгорным проведали Д. С. Коротченко. Он отдыхал в Конче-Заспе. Состоялся хороший разговор. Коротченко все подтвердил, что говорил со мной по вопросу «дела». Подгорный с хорошим настроением утром 31 августа улетел в Крым закончить там свои дела. «Сразу же, — сказал, — улетаю в Москву «штурмовать Леню». При этом пообещал мне, что нажмет на него как следует. Подгорный изложил мне содержание пакета, переданного ему через меня, и тут же добавил, что Леня трусит и просит его скорее возвратиться в Москву, там накопилось «много дел».

В тот же день мне позвонил Брежнев и поинтересовался, вручил ли я пакет Подгорному. Я ответил, что да. «А ты содержание его не знаешь?» Я ответил, что он адресован не мне и содержание мне не может быть известно. Затем, очевидно для проформы, он поинтересовался состоянием в сельском хозяйстве. А затем подробно поинтересовался всеми вопросами, которые были связаны с «делом». На все вопросы были даны ответы. Тут же я сказал, что лично я обеспокоен затяжкой «дела». Он начал меня «успокаивать» и сказал, что ведется определенная работа и по другим республикам. «Ну что ж, — ответил я, — тем лучше, легче нам будет».

Сентябрь. Позвонил мне Л. И. Брежнев, подробно поинтересовался, как идут вопросы, связанные с нашим «общим делом». Я подробно проинформировал. Брежнев, в свою очередь, сказал, что по «делу» все обстоит хорошо, передал мне привет от Полянского и Устинова.

Мне известно, что Полянский, Шелепин, Андропов и частично Демичев подрабатывали материалы к предстоящему Пленуму ЦК, но с явным креном по «делу».

Был в Чернигове, смотрел поля, город, исторические места. Так как это был выходной день, то со мной была Иринка и две пары наших приятелей. Посетили историко-краеведческий музей, осмотрели оборонный вал над Десной. Подробно ознакомились и осмотрели литературно-мемориальный музей М. М. Коцюбинского, произвел он огромное впечатление, как и все, что смотрели и с чем знакомились в Чернигове. Большие исторические ценности, народное добро и достояние. Ох, как все это надо беречь, чего по-настоящему делать не умеем. А есть просто тупые люди, наносящие огромный вред нашей вековой истории.

Переговорил с Ломако П. Ф., председателем Госплана СССР, по всем вопросам плана республики на 1965 год: Тот обещал поддержать по многим вопросам. В разговоре со мной он несколько раз порывался рассказать о его разговоре с Брежневым по «делу» и все же в разговоре до конца не раскрывался; видимо, чего-то опасался, но вместе с этим хотел дополнительно получить какие-то сведения.

Был на большом консилиуме, отметили, что у меня сильное общее нервное и физическое перенапряжение. Да я и сам чувствую большую моральную и физическую нагрузку. Очевидно, надо себя немного «пощадить», дать немного передохнуть. Сам чувствую большую усталость, так и до срыва недалеко.