Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС

Мы говорим, что Куба — это наша социалистическая база, революционный оплот всего в 90 милях от США. Наивные рассуждения. Карибский кризис показал всю несостоятельность таких суждений.

США с Кубой могут расправиться в течение пяти-шести часов, но они сейчас не хотят этого делать, им невыгодно нарушать с нами договор по Кубе. США за Кубу сделают свой реванш на Ближнем Востоке, в Латинской Америке. Не исключено, что первый удар будет нанесен по Чили. Вопрос Кубы очень сложный, трудный, много неясностей, а перспектива к лучшему покрыта густым туманом. Все эти и другие вопросы высказывались на политбюро ЦК КПСС.

Брежнев, пытаясь найти козла отпущения в вопросах взаимоотношений с Кубой по экономическим вопросам и задолженности, в своем выступлении обрушился на Минвнешторг.

Патоличев в спокойной и довольно убедительной форме дал справку. Он сказал: «Внешняя торговля должна быть коммерческой торговлей, а не благотворительной миссией и «скорой помощью» в экономических вопросах. И мы сами (Министерство внешней торговли) без решения ЦК и правительства ничего не делаем. Всякая экономическая «помощь» должна проводиться через другие каналы. Что касается Минвнешторга, то оно за пятилетку дало стране 36 миллиардов рублей прибыли». Все сказанное Патоличевым Брежнев молча проглотил, и это вызвало даже какое-то замешательство.

12 февраля. Позвонил мне Капитонов, просил развернутые данные на В. И. Дрозденко и характеристику на него, при этом сказал, что есть такое мнение забрать его на дипломатическую работу — послом. Куда, еще окончательно не решили, но, вероятно, в Румынию. Просил прислать Дрозденко в ЦК КПСС для беседы. Жалко отпускать Дрозденко, да он и сам расстроен этим «известием», просится остаться на Украине на любой работе, не хочет уезжать. А что я могу сделать? Тем более чувствую, что в отношении его линия занята «специально»: продолжается болезнь мнительности Брежнева, боязнь того, чтобы не допустить блокировки молодых кадров с В. Семичастным и другими молодыми, энергичными кадрами, хотя все это надумано от страха. Нельзя же жить без общения с близкими людьми и товарищами по работе. Везде проявляется «особая настороженность».

13 февраля. Доложили по школе № 40. Интриганами, терроризировавшими коллектив, оказались грязные люди — Лазаренко и Волкова, последняя сотрудничала и сожительствовала с немецкими офицерами, была у немцев переводчицей. Теперь в школе преподает немецкий язык. Лазаренко тоже какой-то проходимец, выдававший себя за сотрудника КГБ. И вот такие «люди» воспитывают наше молодое, подрастающее поколение. И сколько еще есть таких фактов.

14 февраля. Мой день рождения — вот и стукнуло 63. Немало, но чувствую себя неплохо. Получил много поздравлений от друзей, знакомых и многих людей, которых я лично не знаю. Из Москвы получил поздравления от Брежнева, Косыгина, Подгорного, Полянского, Андропова, Кулакова и других товарищей по политбюро и ЦК. Мой день рождения вечером хорошо отметили в кругу семьи и близких товарищей и знакомых.

Вышла из печати моя книга «Украина наша советская». Первые отзывы неплохие. Да объективные и разумные люди по-другому и не могут отнестись к этому. Не претендую на что-то особое, но то, что она в идейном, партийном, историческом плане отвечает действительности и истине, этого не отберешь. (Хотя истину и нельзя отобрать, но извратить ее при желании можно, что впоследствии и было сделано с моей книгой.)

15 февраля. Принял Патона. Состоялся крупный, обстоятельный разговор, до некоторой степени не совсем приятный, но он нужный и неизбежный. Я Патону высказал все претензии, связанные со снижением развития науки в республике, и тем, что с его стороны нет должной защиты интересов развития фундаментальных наук. В кадровой политике делается ставка на совсем не тех людей. Честные и настоящие ученые, такие как Пасичник и другие, отстраняются и игнорируются в науке. Сказал Патону, что иногда бывает «научный террор», с которым нелегко бороться, что с его стороны замечается пренебрежительное отношение к некоторым работникам ЦК, в частности к секретарю ЦК Овчаренко. «Вы заявляете: «В ЦК в науке никто не разбирается». Вы внешне ведете себя неплохо, но у вас имеются нотки неискренности перед ЦК. Вы потворствуете разным кулуарным разговорам о кадровых перемещениях в республике. В Академии наук мало ответственности за работу академических институтов. Грубое ваше отношение с подчиненными граничит с зазнайством». Разговор проходил довольно спокойно, но, конечно, был не из приятных.

Затем вместе с Патоном Б. Е. обсудили ряд практических вопросов: о создании пяти научных центров по зонам Украины и создании шести специальных институтов в научных центрах. О дополнительных выборах целевым назначением в Академию наук — 10 человек академиков и 24 человека членов-корреспондентов.