Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС

В 15.00 заседание политбюро ЦК КПСС — итоги визита Никсона. Информация Брежнева — общая характеристика подготовки и проведения самих переговоров. Изложение «истории» подготовки и проведения переговоров на «высшем уровне». Это определение впервые было сказано Брежневым, и позаимствовано оно им было у американцев. В переговорах затронут был большой круг вопросов, в подготовке материалов для ведения переговоров участвовало много людей. Но все вопросы решались на «высшем уровне». Переговоры были сложные, но целенаправленные. С нашей стороны по всем вопросам был большой напор на американцев. По информации Брежнева выступили: Косыгин, Подгорный, Гречко, Громыко.

Теперь говорят, что успехи внешней политики начались после XXIII съезда КПСС. А как же тогда, спрашивается, с ленинской международной политикой и предыдущими съездами партии и проводимой до этого политикой?

Брежневу явно нравились подхалимство и его восхваление в свете с «успехами» международной политики. Но это делали немногие люди, подхалимы и политические слепцы, которые основоположения нашей международной и внешней политики приводили к истокам только XXIV съезда — это ведь искажение истории.

В разговоре с Косыгиным он мне назвал объем работы — курировать и опекать Министерство тяжелого и общего машиностроения. Я провел работу с кураторами Совмина, ознакомился с объемами работы министерства, переговорил с министрами. Теперь пошла после этого какая-то возня, много демагогии в распределении обязанностей среди многочисленных замов Косыгина. Я в разговоре с Косыгиным сказал ему, что я поставлен в смешное положение. Может быть, я вообще здесь в Москве и Совмине лишний? Об этом при встрече, решил я, скажу и Брежневу. Косыгин меня успокаивал, говорил, что все это зависит не только от него, и прежде всего не от него, и что все уладится. Очевидно, мое настроение и высказывание было передано Брежневу, ибо на второй день он мне позвонил сам и сказал, что все уже решено так, как я хотел. Мне поручается курировать министерства: 1. Министерство путей сообщения (МПС). 2. Министерство Морского флота (ММФ). 3. Министерство связи (МС). 4. Министерство здравоохранения (МЗХ). 5. Министерство медицинской промышленности. 6. Министерство транспортного строительства. 7. Министерство лесной и деревообрабатывающей промышленности. 8. Речной, автомобильный транспорт, автодороги. В каждой отрасли свои сложности и трудности, все эти министерства работают на всю страну, на все отрасли народного хозяйства. Но теперь у меня хоть есть обязанности, как-то определен объем работы.

Итак, я стал постоянным жителем Москвы. Вот этого я никогда не желал делать, но что ж, видно, так суждено.

1 июня. Находился на первом заседании Президиума Совмина: полное разочарование. Много беспредметных, лишних разговоров. Подготовка материалов слабая, половина представленных материалов откладывается. Все говорят, и «все все знают». Какая-то ложная и надуманная «демократия» в разговорах, а Косыгин почти единолично навязывает свое мнение, и по нему принимаются решения. Он тоже «все знает» и мало кого выслушивает. Министры, солидные, знающие свое дело люди, ведут себя как мальчишки на поручениях. Первое впечатление от этого «заседания» удручающее. Еще тяжелее становится от того, что в такой обстановке придется мне работать.

Утром в 8.30 из Киева позвонила мне Иринка. Очень расстроена подлостью: вокруг меня организована клевета, всякая гадость подняла голову. Надо Иринку успокоить — ей ведь тоже тяжело.

2 июня. Был в ЦК КПСС, встретился с Сусловым и Кириленко. Разговор был о работе — сказал им, что объем и обязанности в работе моей вроде бы окончательно уже определились. Я перед ними поставил вопрос: откуда идет организованная клевета и травля меня на Украине, много ненужных разговоров вокруг моего перемещения по работе? Я пока остаюсь членом политбюро, и ненужные разговоры вредят как мне лично, так и общему делу. Они разводили руками и не могли ничего сказать. Они-де ждали в Москве Щербицкого — могли бы с ним переговорить, выяснить, но он не появился. Зато тот получил полную «консультацию» от Брежнева, как плести вокруг меня интриги и разного рода сплетни и небылицы, чтобы унизить мой авторитет, прежде всего на Украине.

В тот же день я позвонил в Киев Щербицкому. Был довольно крутой и неприятный разговор — он его запомнил на всю жизнь.

Щербицкий сам по своей натуре трусливый и мнительный, и по отношению ко мне он самостоятельно не посмел бы распространять гадости. Это все делается при поддержке и с санкции, даже организации Брежнева. Это для меня становится все более и более ясным.

4 июня. Воскресенье, выходной. Иринка в Киеве, тоска. «Скомандовал» своим прикрепленным поехать на ВДНХ — там очень много народу, стоит неимоверная жара.

Посмотрел павильон космонавтики, очень интересный. Павильон медицины бедный, просто примитивный, надо кому-то подсказать, чтобы обратили внимание на этот вопрос. Во второй половине дня был на реке Москве, прошелся по реке на катере. А день все же чертовски длинный.