Да не судимы будете

Хотя Макс совсем не считает Аллу своим врагом, и это ее бесит больше всего. Поскольку, даже не предполагая, что она берет взятки, — вот пентюх, по себе судит! — пытается ей сочувствовать, намекая на ее «махровый непрофессионализм».

При последней встрече так прямо и заявил: «Может, Алусик, тебе лучше уйти по-хорошему? Ведь твои ошибки видны невооруженным глазом даже простому смертному. Пойми: мы тут судьбы человеческие решаем, а не в бирюльки играем. Вот потешила эго, покрасовалась в судейском кресле, пофорсила в судейской мантии, с тебя и будет. Даже представить страшно, сколько людей уже пострадало из-за твоего непрофессионализма. Найди себе занятие по способностям. Может, ко мне в помощники пойдешь? Хоть людей научишься уважать».

Алла тогда с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить, промолчала. А про себя подумала, что им двоим в этом городе ни за что не ужиться: или он, или она. И останется именно она.

Макс, хоть и родился здесь, все равно за десять лет превратился в пришлого, чужого, да еще из столицы. Понаехали тут всякие, теперь будут нас уму-разуму учить — кому это понравится? А вот Алла своя, опутана по рукам и ногам полезными связями и входит в число негласных правителей коррумпированной клоаки.

Отвратительно, конечно, звучит, но перед собой-то она притворяться не станет. Потому что прекрасно понимает: вывалялась в грязи дальше некуда, и отступать уже поздно. Да она и не собирается, так как знает, за что рискует.

Ее провалы в последнее время стали так очевидны, что она уже получила от руководителя клоаки серьезное предложение помощи в избавлении от неугодного адвоката, подрывающего авторитет уважаемого судьи. Но Алла хорошо знает, чем может обернуться подобная помощь, а потому даже слышать о ней не хочет, обещая, что уладит дело сама.

Ведь стоит только согласиться, ее разговор и само действие по устранению Макса будут зафиксированы, сняты на пленку. И с этих пор повиснут над ней дамокловым мечом, а на мечтах можно ставить жирный крест, так как Алла себе принадлежать отныне не будет.

Какая уж тут свобода! Нет, с этими головорезами лучше не связываться. Взятки — это одно, а вот заказное убийство совсем не входит в ее планы. Здесь следует надеяться только на себя.

Как совершить преступление и не попасться — об этом мечтает любой потенциальный преступник. Однако если учесть, что идеальных преступлений не бывает, то рано или поздно Аллу все равно разоблачат.

Не факт! Уж кому, как не ей, знать, что раскрываются не все преступления. Но даже если у нее получится идеальное убийство, сможет ли она потом жить с этим? Не станет ли протестовать ее душа, которая, пытаясь избавиться от столь тяжкого груза, вынуждена будет всю оставшуюся жизнь терзать Аллу? До тех пор, пока та не сдастся и не явится с повинной?

Об этом даже подумать страшно, так как судья в тюрьме — нонсенс!

Алла чувствовала, что заболевает от преступных мыслей. Неужели нет другого выхода, неужели только физическое устранение способно остановить Макса? Видимо, да, так как он, похоже, не боится ничего и никого. Вот что значит пожить какое-то время в столице — уже кажется, весь мир у твоих ног и по плечу любое дело, в котором ты станешь победителем.

Или это просто пренебрежительное и высокомерное отношение к отсталой провинции, в которой нет и в принципе не может быть профессионалов?

Она тоже после института могла зацепиться в столице, но о том, чтобы пробраться в судьи там, не могло быть и речи без соответствующей поддержки. Поэтому решила вернуться в родной город: где родился, там и пригодился. И у нее получилось…

Если бы не этот столичный хлыщ, пытающийся превратить Аллу в пыль под своими башмаками от «Гуччи».

«Так что, Макс, не обессудь, если мне тебя придется смести со своего пути, словно неодолимую преграду. Ничего личного, всего лишь желание и дальше служить людям. Избранным, конечно, а не всем подряд. Тем, кто умеет быть благодарными, — размышляла Алла. — Вот только как к тебе подступиться, ведь ты совершенно неуправляемый и себе на уме? Что ж, на то и щука, чтобы карась не дремал. Женщина всегда перехитрит мужчину. На то она и женщина».

Это только поначалу страшно думать об убийстве. Но человек — существо, быстро привыкающее к чему угодно, даже к мысли о преступлении. А со своей совестью Алла как-нибудь договорится. Пока же следует быть особенно осторожной с Максом и постараться держать его подальше от своих судебных дел и поближе к себе.

Алла набрала номер.

— Макс? Добрый вечер! — произнесла она медовым голосом. — Чем занимаешься?

— Привет! Жду, когда ты мне позвонишь.

— Слушай, ты не мог бы меня выручить? — Алла изо всех сил сдержала раздражение по поводу его иронии. — Я с работы сразу на дачу приехала, а теперь чувствую, что мне нездоровится. Наверное, где-то просквозило. Температура высокая, горло болит. Может, по старой памяти будешь другом — привезешь мне аспирин? Что-то я совсем расклеилась. Извини, что беспокою, но почему-то ни до кого больше не могу дозвониться. Пятница, все куда-то поразбежались-поразъехались.