Да не убоюсь я зла

Ян потянулся, подгреб под себя вдову, взглянул в лицо и отвернулся. Понятно, — усмехнулась Марта. Так и случилось.

— Прощаться нам время, сударыня ведьма, — спокойно сказал он за завтраком.

Марта кивнула.

— Я тут вчера с мужичками договорился — отвезут честь по чести…

— Что ж сам не проводишь?

— В другую сторону мне.

Марта опять кивнула:

— В другую.

Отвернувшись в разные стороны, они словно вели молчаливый диалог: «Свидимся еще?» — «Нет» — «Почему?» — «Зачем?» — «Надо…» — «Зачем?» — «Надо!».

Забираясь на козлы, рядом со старичком, согласившимся довезти ее до будущей хозяйки, Марта совсем уже было решилась сказать Яну то, что собиралась, но только плотнее поджала губы, расправила юбки и разрешила:

— Трогай, добрый человек.

Очень хотелось обернуться, но она не стала: знала, что Люта там уже нет.

В воротах неповоротливая повозка едва не сшибла въезжавшего монаха: запыленного, измученного — на такой же взмыленной лошади. Монах — на лошади?! Капюшон черного узкого скапулира полностью скрывал лицо припавшего к шее лошади человека…

Черная же ряса, льняной пояс, сандалии… В октябре! — мимоходом отметила Марта, — бенедиктинец…

Лют в это время прикладывавшийся к массивной и весьма объемной кружке, даже не обратил внимания на едва вползавшего монаха, пока тот скороговоркой не выдал его владельцу ряд весьма интересных примет. Как-то: искали двоих — лихого черноволосого зеленоглазого парня вместе с видной блондинистой девкой в желтом похабном платье.

Ян аккуратно развернулся, не отрывая кружки ото рта и по верх нее обозревая особо любопытного. О том, что б их с Мартой не признали, он позаботился сразу же, опустошив припасенную заблаговременно заначку: поправляя глухой ворот, кружевница прятала остриженные волосы под строгим чепцом и выглядела благочестиво и скромно, как монашка в соборе. Сам он от обычного городского жителя — плотника или каменщика средней руки, отличался не слишком — если на руки не смотреть. Да кто на них смотреть будет?

— Благослови святой отец…

Монах поднял на говорившего с каждой минутой тяжелеющую голову. Простоватая мордашка обычного деревенского парня, в обрамлении венчика, выражала только одно — усталость.

— Не досуг мне. Ступай с миром!

Лют убедился, что в лицо его не знают, да и он сам инока не узнавал, мало ли…

— Так может я, чем помочь смогу? Вроде видел таких тут поблизости…

Монашек встрепенулся.

— Преклони голову — отпущу тебе грехи, скажи только когда и где… Настоятель наш при смерти, найти велел… Вот уж истинно каждая минута дорога!

В следующий момент крепкая рука сгребла его за шиворот и ощутимо тряхнула:

— Что значит при смерти?!

Монашек полузадушено вспискнул, тщетно пытаясь отодрать от себя чужие руки и кося глазами в поисках возможной помощи. Увы, лица трактирщика и двоих его сыновей выражали лишь легкую заинтересованность, так что становилось ясно: покуда совсем убивать не начнут, никто не вступится.

— Неделю назад здоров был, дай Бог каждому! — цедил сквозь зубы Ян.

Монах смотрел на него круглыми глазами и не мог произнести ничего мало мальски вразумительного. Лют с досадой ткнул его обратно на лавку.

— Ты кого искал, — уже нашел. Я и есть тот самый Янош. Не трясись и говори как есть.

Монашек с некоторым сомнением оглядел через чур настойчивого распросчика и, икая и запинаясь поведал следующее. Пять дней тому в монастырь явилась женщина с двумя сопровождающими. Сам он ее не видел, конечно, но по словам брата-привратника женщина не только знатная, но и очень богатая: она и ее спутники были одеты с предосудительной роскошью. Отец-настоятель имел с ними долгую беседу в приемной, после которой они поспешно отбыли. Тревогу никто и не подумал поднять, кроме одного послушника, которому не иначе знак свыше был, но задержать убийц не успели.

— Настоятель-то что? — мрачно напомнил Ян.

Воля ваша, но история получалась совсем сумасшедшая: монахов и грабили, случалось и убивали, — а что, тоже ведь люди, мало ли какой случай, — случалось и монастыри жгли. Всякое бывало. Но вот что б так, в наглую явиться и напасть на аббата в его же приемной…

— Плох. Единственное, что сказать успел, что бы вас с э…

Ян кивнул, что понял. — …нашли и где. Это уж я потом приметы у отца Ансельма спросил, — гордо закончил монашек.

Лют невольно усмехнулся: видно отец Бенедикт и впрямь знал своего крестника лучше некуда, знал, что тот задержится с Мартой. Больше никто пронюхать про них не мог: ну приезжали такие в монастырь, переночевали и уехали, что такого-то…

И оборотень сильно сомневался, что святой отец звал его попрощаться, благословить там, или посовестить перед смертью.

Ян обернулся уже на пороге:

— Я твою лошадь забираю!

Колотя в массивные двери, Ян напряженно прислушивался к тишине, убеждая себя, что просто не время, и молчание это не возвещает о том, что преставился один из смиренных братьев.

Ян назвался, но брат-привратник медлил, не торопясь пускать его внутрь стен.