Да победит разум!

Февральская революция в России придала новые силы этим революционным вождям. Вначале Ленин, в соответствии с теорией Маркса, считал, что революция может стать успешной только в высокоразвитой капиталистической стране, такой как Германия. Ленин считал необходимым, чтобы такая менее развитая страна, как Россия, завершила буржуазную революцию, прежде чем двигаться дальше – к революции социалистической[17]. По этой же причине большинство в Центральном комитете Коммунистической партии высказалось поначалу против захвата власти в 1917 году, но мощная волна протестов крестьянско-солдатских масс против войны в сочетании с неспособностью царского правительства и его преемника – Временного правительства – покончить с войной и реорганизовать российскую экономику вынудили Ленина к революции. Надежды Ленина и Троцкого были связаны с германской революцией, которую они оба ожидали в самом ближайшем будущем. В Брест-Литовске они подписали мирный договор с императорской Германией, надеясь, что в Германии скоро разразится революция, что автоматически приведет к денонсации договора. Если бы промышленно развитая Германия стала советским государством и объединилась с преимущественно аграрной Россией, то тогда, следуя теории Маркса, как ее понимал Ленин, появлялся бы хороший шанс выживания и последующего процветания. Так же как Маркс и Энгельс в середине XIX века, семьдесят лет спустя Ленин и Троцкий на какое-то время поверили в то, что «социалистическое царство» близко и что будет возможно заложить фундамент истинно социалистического общества.

У надежды Ленина были свои пики и спады.

В 1917 и 1918 годах был первый пик. Через десять дней после Октябрьской революции Ленин объявил: «Мы уверенно и непоколебимо пойдем к победе социализма, которую обеспечат ведущие рабочие большинства цивилизованных стран, и дадим народам прочный мир и освобождение от угнетения и эксплуатации»[18]. После начала Германской революции в ноябре 1918 года новое германское правительство выказало большую неохоту к установлению дипломатических отношений с Россией, а германские рабочие не последовали примеру России, и тогда Лениным и Троцким начало овладевать сомнение. В 1919 году советские революции в Баварии и Венгрии оживили надежду, но очень скоро эти революции потерпели поражение. Летом и осенью 1920 года, когда Гражданская война в России близилась к концу, а советские войска стояли у ворот Варшавы, престиж Коминтерна[19] стал высок как никогда, и снова у коммунистов появилась надежда на мировую революцию[20]. Второй конгресс Коминтерна (1920) проходил на фоне большого революционного энтузиазма. Но очень скоро, после поражения Красной армии под Варшавой и отказа польских рабочих восстать, все драматически переменилось. Революционные надежды получили удар, от которого им уже не суждено было оправиться.

Ленин, отдавая приказ о наступлении на Варшаву после отражения польского наступления, поддался искушению безумной надежды на мировую революцию, но на этот раз он оказался меньшим реалистом, чем Троцкий, который (вместе с Тухачевским) советовал Ленину воздержаться от наступления под Варшавой. История еще раз доказала, что революционеры ошиблись в своей оценке революционных возможностей. Ленин признал поражение; признал, что западный капитализм обладал большей жизнеспособностью, чем он предполагал, и приступил к организации отступления, чтобы спасти то, что еще можно было спасти после случившейся катастрофы. Ленин инициировал начало новой экономической политики (НЭП), восстановления капиталистических отношений во многих секторах российской экономики, пытался убедить иностранных капиталистов вкладывать деньги в «концессии» на территории Советского Союза, старался прийти к мирному взаимопониманию с великими западными державами и в то же время силой подавил восстание кронштадтских матросов, которые чувствовали себя обманутыми революцией[21].