...Да поможет мне бог

—      Не знаю, заполучил ли, — отозвался Спенсер. Продолжая стоять, он прочел заголовок: «Нью-Йоркский адвокат привлекает к ответственности журналиста» — и чуть ниже: «Интересы Донована будет представлять Марк Хелридж». Это была телеграмма из Вашингтона, в которой излагалось существо телефонного разговора Спенсера с Майроном Вагнером. Она сухо и деловито констатировала факты, избегая каких-либо оценок. Спенсер мысленно выругал Майрона и себя.

—      Это не поможет делу, — сказал он.

Вынув из кармана телеграмму Марка Хелриджа, он передал ее Мэри.

—      Если Хелридж еще не решил, браться ли ему за мое дело, то это сообщение никакой пользы не принесет, скорее наоборот, — добавил он.

—      Разве вы с ним не говорили? — спросила Мэри.

—      Я говорил с ним по телефону, и мы условились о встрече. Но вчера вечером, вернувшись домой, я нашел вот эту телеграмму. Не знаю, что она означает: то ли он действительно занят, то ли ищет предлога для отказа. Возможно, он испугался. Его, по-видимому, взволновало сообщение «Дейли уоркер».

—      «Дейли уоркер»?

—      Да. Разве вы не слыхали?

—      Нет, — ответила Мэри.

Он коротко рассказал ей, что произошло, а затем они попытались связаться с Марком Хелриджем, но его не оказалось в конторе, и секретарша не могла сказать, где и когда его можно будет найти. Спенсер решил немедленно послать ему телеграмму. Они как раз составляли ее с Мэри, когда раздался стук в дверь и в комнату вошел Арт Дэниелс. В руках он держал газету.

—      Прошу прощения, сэр, — сказал Арт, — вы видели это? — Он подошел к столу и положил газету перед Спенсером.

—      Нет, не видел, — ответил Спенсер, развертывая номер «Дейли уоркер», — но, конечно, очень много слышал об этом. Спасибо, что принесли.

—      Это... это вчерашняя, — заметил Арт. Он был немного бледен.

Мэри стояла рядом и смотрела через плечо Спенсера, пока он читал.

«ЛИБЕРАЛ С УОЛЛ-СТРИТА ПОД ОБСТРЕЛОМ

21 июля. (От соб. корр.) Сегодня утром ваш корреспондент посетил последнюю жертву капиталистических заговорщиков — всем известного адвоката Спенсера Донована — в его роскошной квартире на Ист-Ривер в Манхэттене. Мистер Донован мужественно защищал покойного Гордона Беквуда и после так называемого самоубийства своего клиента выступил с совершенно справедливым заявлением, клеймящим реакционные элементы в правительстве и прессе, ответственные за «убийство Беквуда» (подлинное выражение мистера Донована). Теперь под обстрелом он сам.

Ваш корреспондент застал его в тот момент, когда он собирался уехать в свою контору. Мистер Донован находился в состоянии нервного возбуждения, что исключало возможность обстоятельной беседы.

В процессе интервью мистер Донован подтвердил, что наемный писака Уолт Фаулер, находящийся на содержании Уолл-стрита и хорошо известный в буржуазных кругах, назвал его коммунистом и предателем. В ответ на просьбу вашего корреспондента высказаться по этому поводу адвокат заявил, что в данное время не может сделать заявления ни одной из нью-йоркских газет. У вашего корреспондента сложилось впечатление, что мистер Донован крайне озабочен, если не сказать — напуган. Да и немудрено! Для капиталистических заправил нет ничего более неприятного, чем отступничество одного из членов их шайки. Вот почему вашему корреспонденту показался особенно разительным контраст между роскошным антуражем мистера Донована — тщательно подобранной старинной мебелью, прекрасным видом, открывающимся с широкого балкона на Ист-Ривер, — и духом полицейского государства, проникшим в каждый уголок его квартиры. Достопочтенные представители наших правящих классов — Уолты Фаулеры и Аароны Купы, которые «убили Гордона Беквуда» (подлинное выражение мистера Донована), — используют самые гнусные средства, чтобы уничтожить человека, уличившего их в этом преступлении. Они готовятся убить и его. Мы не за мистера Донована, мы за американский народ, а мистеру Доновану еще предстоит решить, на чьей он стороне. Но мы сочувствуем каждой новой жертве уолл-стритовской плутократии. Если мистер Донован повернется спиной к своей роскошной квартире и посмотрит с балкона на противоположный берег реки, туда, где кончается город, он увидит в отдалении дома нью-йоркских рабочих. Ему еще предстоит сделать выбор».

Спенсер поднял голову. Единственным, что могло повредить ему в этом выдуманном интервью, было двукратное упоминание «убийства». Он действительно употребил это слово на своей пресс-конференции после смерти Гордона — употребил умышленно, рискуя тем, что его обвинят в клевете, но зато провоцируя сенатора Купа на открытый бой. Ссылки «Дейли уоркер» позволяли думать, что он впервые произнес это слово в так называемом интервью с мистером Гардингом.

Арт Дэниелс, нагнув голову, чинно стоял у письменного стола, а Мэри отошла от Спенсера к окну. Оба они молчали.

—      Ну, что вы скажете? — спросил Спенсер.

—      Знаете, сэр, — ответил Арт, поднимая голову, — я бы назвал выступление газеты неудачным. А вы?