...Да поможет мне бог

В этот момент в дверь номера постучали. Спенсер обернулся и, прикрыв микрофон рукой, сказал:

—      Войдите.

—      Хелло, Спенс, — раздался голос Луизы в Нью-Йорке.

Дверь отворилась, и вошла Кэрол Беквуд. Движением руки он указал на телефон. Она кивнула.

—      Привет, Луиза, — сказал он. — Как поживаешь?

—      Прекрасно. Мы скучаем без тебя. Когда ты приедешь?

—      Наверное, на следующей неделе. Дело должно закончиться к среде или, самое позднее, к четвергу.

Спенсер взглянул на Кэрол, которая стояла у окна, закуривая сигарету.

—      Приезжай скорей, — сказала Луиза. — Лэрри опять стал неугомонным. В понедельник он летит в Калифорнию покупать очередной самолет. Он не может жить без суперреактивной, или как там ее еще, машины,

—      Вот как?

—      Да, Спенс. Приезжай быстрей. Он улетит, и мы наконец-то будем одни. Мы чудно проведем время...

На том конце провода послышались шум и хихиканье, а затем снова раздался голос Лэрри:

—      Не обращай внимания на крошку. Она хочет разрушить нашу прекрасную дружбу. Она ревнует.

—      Послушай, — сказал Спенсер, — что, если я позвоню тебе завтра утром? Я сейчас немного занят.

—      О, извини, дружище, — рассмеялся Лэрри. — Мне следовало бы это знать, тихоня Спенсер, вашингтонский Казанова. Передай ей привет. И береги себя!

—      Спасибо, Лэрри. Привет Луизе. — Он положил трубку и обернулся. — Извините, Кэрол.

Она стояла, прислонившись к подоконнику, плечи ее были опущены. Лица не было видно.

—      Я беспокоюсь за Гордона, — сказала она.

Он подошел ближе.

—      Почему? Что случилось?

—      Я ужасно беспокоюсь, — повторила она.

—      Но ведь все идет хорошо, — сказал он. — Они не нашли ни одного доказательства. Вам это известно. И никогда не найдут. Улик не существует.

—      Да.

Она потянулась к пепельнице, чтобы положить сигарету, и подняла голову. Она злоупотребляла губной помадой. Рот был чересчур ярким и бесформенным, а лицо бело как мел.

—      Вы не заметили этого?

—      Не заметил чего?

Он остановился. Конечно, он заметил. Посторонние — и те заметили. Лэрри только что сказал об этом, а ведь Лэрри не был даже знаком с Гордоном Беквудом.

—      Он погибает, — сказала Кэрол.

Спенсер подошел к ней совсем близко. Он взял ее за руку.

—      Еще несколько дней. Три-четыре — самое большее.

Она отняла руку, резким движением оторвалась от подоконника и прошла в глубь комнаты. Ее голос звучал глухо:

—      Значит, еще несколько дней. А потом что?

—      Он будет полностью оправдан.

—      Вы сами в это не верите, — сказала она. — Видели вечерние газеты?

—      Да. — Он пытался говорить бодро и уверенно. — Это не имеет никакого значения. Важно одно: виновен человек или невиновен. А все остальное забудется.

Она молчала.

—      Кэрол, пожалуйста, будьте откровенны со мной, — сказал он. — Вы считаете, что я допустил ошибку? Может быть, вы и Гордон чувствуете, что я не подхожу для ведения дела? Я могу заставить Арбэтта и Майлса изменить их решение. Я сейчас же позвоню Майлсу.

Она отрицательно покачала головой.

—      Нет, Спенс, нет. Гордон знает, что вы делаете все возможное. И я тоже знаю. Дело совсем в другом. Теперь уже неважно, виновен он или невиновен. Человека опозорили. — Ее пальцы безостановочно мяли носовой платок. — Вчера случилась неприятность, — продолжала она. — Мы позвонили в Нью-Йорк детям. — Она заплакала. — Мы все время старались скрыть от них происходящее. Но, конечно, ничего не получилось. Гордон разговаривал с сыном — вы знаете, его тоже зовут Гордон. Мальчик заявил, что теперь он носит свое второе имя — Фрэнк. Гордон Беквуд — позорное имя, сказал он. Дети дразнят его.

—      Что ответил Гордон? — спросил Спенсер.

—      Ничего. Я слушала по отводной линии. Он не сказал ни слова. Он просто положил трубку. Я быстро закончила разговор и пошла к нему. Но его уже не было.

Спенсер подошел к ней.

—      Он сейчас у себя?

—      Он спит, — ответила Кэрол. Она тщетно пыталась успокоиться. — По крайней мере спал, когда я уходила. Я дала ему две таблетки снотворного. Я прячу их от него. Мне страшно.

Внезапно она бросилась к нему и вскинула руки на его плечи.

—      Они медленно убивают его, Спенсер! А я не знаю, что делать. Прошлой ночью я проснулась — его кровать была пуста; меня охватил страх. Я побежала в соседнюю комнату. Он сидел за столом, а перед ним лежали газеты. Он не читал. Он сидел и глядел на газеты. Я обняла его, он повернул ко мне голову и улыбнулся. Но по его лицу текли слезы. Я пыталась поговорить с ним — он не слушал меня. Он теперь не слышит моих слов. — Она опустила руки и замерла, в изнеможении прильнув к плечу Спенсера. — Он не борец. Ему никогда не приходилось бороться. Почему они не оставят его в покое?

Ответить было нечего.

Через три недели, вернувшись в Нью-Йорк после того, как комиссия отложила слушание дела на десять дней для вызова еще двух свидетелей, Гордон Беквуд покончил с собой.

— Не можете ли вы что-нибудь сделать, Спенсер? Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Кэрол посла его смерти.

3. Среда, 18 июля, 8.35 вечера