Да придёт рассвет (СИ)

Осмотрев всё, и прибравшись за собой, некоторые вещи я хватал руками, поэтому на предмет отпечатков я прошёлся тщательно, оставил карточку на груди у Борова, и покинул Дом Быта с мешком и сумкой. Перед этим ошмонал быков, и нашёл ключи от Вазовской восьмёрки. Не пешком же мне топать. А она затонирована была, да и внимания особо не привлекает. Документы на неё были в бардачке, а доверенность я накарябал от руки и подпись подделал. Сойдёт. Пожаловаться на угон некому будет, хозяин-то мёртв, но домой на ней ехать не стоит, можно навести.

Дальше, пока ночь, я навестил оставшихся подельников, и просто прирезал. Бабу того упыря, что не пришёл на планёрку, я трогать не стал, просто вырубил, и оставил карту. Посредника ни о чём спрашивать не стал, тоже прирезал, и карту бросил. А мне от него ничего и не нужно. Сумм у него нет, а о главных действующих лицах, я и так знал. В квартире, где он жил, я нашёл большую сумку, и сложил в неё все деньги, тяжёлая, зараза. Ладно, своё не тянет.

Выехав с последнего адреса, поехал в сторону вокзала, на поезде поеду. Не доезжая пяти кварталов, загнал машину во двор одного из домов, протёр все вещи, чего касался руками, и вышел на дорогу. Машин было очень мало, но мне повезло. Пройдя с квартал, поймал такси, и благополучно доехал до вокзала.

На вокзале работала всего одна касса, правильно, ночь на дворе, и народа мало, одной вполне хватит. Передо мной стояло только двое, так что, дождавшись своей очереди, купил билет в купейный вагон, вот только поезд будет завтра вечером. Надо как то устраиваться. При вокзале была своя гостиница, номера свободные были. Устроившись в шикарном номере, а я одноместный брал, помылся в душе, и воспользовался баром. Там был коньяк, ну а закуску я с последнего адреса взял. Тот клиент в дорогу собирался, и подготовил курочку жареную. Не пропадать же добру. Перекусив и выпив, я спокойно уснул.

Проснулся я в двенадцатом часу, что-то заспался. Устал сильно, и спал крепко. Мальчики кровавые не снились, вообще ничего не снилось. Спал как младенец. Включив телевизор, пошёл умываться. Умывшись и пройдя в комнату, увидел на экране знакомый Дом Быта. Уже во всю, муссировали тему о массовом убийстве. Сомнений ни у кого об исполнителе не было. В подвал телевизионщиков не пускали, но со слов корреспондента, там творилось что-то ужасное. Отрезанные головы, руки и ноги, и половые органы, засунутые в рот. Вот интересно, откуда такие страхи-то они добывают? Ну, перерезал глотки, так они в них успели столько ништяков пропустить, что вам и не снилось. Откуда такой ажиотаж, на тему убийства мирных граждан? Это кто мирный-то? Мирные в это время дома сидят, а не деньги сдают боссу. Хотя, да, откуда им про деньги будет известно, я ведь их забрал все. Но всё равно, тему преступности не задевают. Все же знают, что это бандиты, а делают вид, что убили самых честных граждан города.

И тут, корреспондент заговорила о «Белой Стреле», но с оглядкой заговорила, стараясь не очернять, но и не хвалила. Мимо проходила пожилая семья, и она решила взять интервью у них.

— Извините, скажите, вы живёте в этом районе?

— Ну, да, в этом, — ответила старушка — а что?

— Нам стало известно, что массовую резню мирных граждан в Доме Быта, устроила «Белая Стрела», как вы относитесь к такому преступлению? Не пора ли сказать, хватит крови? Остановись Стрела?

— Знаем мы этих мирных граждан, — разозлилась старушка — я вон со своего огородика ничего продать не могу из-за них, все деньги отбирают ироды. У моего старика машину помяли, а сделали так, как будто это он их таранил. Заставили платить. Пришлось дачку то продать, теперь и осталось только вот так прогуливаться. И я не одна такая. Вы поспрашивайте по всему городу, и все вам ответят то же. Мочите их сынки, мочите! Только на вас и надежда у нас осталась!

— Простите, — убрала поскорей микрофон от супружеской четы корреспондент — это частное мнение одной супружеской пары, и оно никак не может влиять на выполнение законности в нашем цивилизованном обществе. Нельзя уподобляться средневековым варварам в мир правового гуманизма.

Дальше слушать я не стал, выключил телевизор. «Правовой гуманизм говоришь? Что ты запоёшь, когда тебя подвесят за ноги, и будут потихоньку выбивать из тебя эту мораль, вдумчиво и больно? Шушера. Лучше бы вообще не совались, чем говорить херню всякую».

На этом настроение у меня не упало, но заметочку на будущее я себе сделал. Надо будет разобраться с прессой. В Екатеринбурге примера не достаточно было видимо.

С города выехал без затруднений. Милиции было, правда, много, проверяли каждого. Я тоже прошёл эту процедуру, но зацепиться было не к чему. Ехал я по левому паспорту, но этот паспорт был настоящим. Его ещё сделали, когда группа работала, но и его пора наверно менять, для того и заказал на себя тоже.

На следующий день, утром, я был уже в Челябинске. Выйдя с поезда, сразу поехал на главпочтамт, наверняка бандеролька меня уже дожидается. Так и оказалось. Открывать тут же не стал, а поехал к другу отца.