Да, урук-хаи мы! (СИ)

Моя палица крушила и рвала твёрдую плоть, сминала доспехи и шлемы, опрокидывала гномов послабее, разрезала кожу и ломала кости. Я упивался битвой, раз за разом набрасываясь на врагов в кровавом угаре, мои воины теснили их щитами, а из тоннеля всё прибывали и прибывали новые бойцы. Сдержать наш натиск гномам пока удавалось, но с большим трудом, и лишь потому, что к ним тоже подходили подкрепления.

Остро пахло кровью, потрохами и железом, спёртый горячий воздух обжигал высохшую глотку. Повсюду звенело оружие, раздавались крики, воинственные боевые кличи и хриплые вздохи раненых, сотни сражающихся пыхтели, рычали и кричали, изо всех сил пытаясь убить друг друга и остаться в живых самому.

Гномы пытались загнать нас обратно в этот коридор, мы силились прорвать строй, но несколько шеренг, выставляющих копья перед собой, превращали это в нетривиальную задачу. Пели тетивы, арбалетчики один за другим стреляли и выщёлкивали открывшихся бородачей, присоединившиеся к нам гоблины тоже пытались как-то помочь, действуя копьями из-за широких орочьих спин.

— Бегите за остальными! — прорычал я, выхватил из гущи сражения одного из гоблинов и толкнул обратно в тоннель. — Живее!

Тот припустил со всех ног, и я отчаянно надеялся, что нашего гонца никто не сожрёт по дороге. Может, он догадается кричать и звать на помощь прямо на бегу, а скучающий остаток армии догадается прислушаться к тому, что происходит в тоннеле.

Гномов было слишком много, чтобы мы могли взломать их оборону. И даже перекинуть кого-нибудь через их строй не получится, а если и получится, то это будет пустой тратой времени и кончится для десанта бесславной гибелью. Жаль, нет огнемёта. Можно было бы выжечь заразу, сделать брешь в их плотном строю, а так на место каждого убитого гнома вставал новый, и схватка напоминала мне сражения с бесчисленными волнами зергов.

Я почувствовал, что начинаю уставать, хотя мы отвоевали лишь небольшой пятачок у выхода из тоннеля, где и толпились, отчасти мешая друг другу нормально биться. Будь это штурм наземного города, нас бы давно уже раздавили камнями и залили кипятком, но здесь, в подземном зале, мы такому риску не подвергались.

В мягком полумраке блеснули серебром чьи-то доспехи, и я впервые в жизни увидел эльфа. Зрелище это было, мягко говоря, отвратительное. Эльф оказался остроухим хрупким существом с острыми скулами, широким жабьим ртом и миндалевидными, как у инопланетянина, глазами. Алебастрово-белая кожа казалась болезненной и прозрачной, на лице его застыла гримаса нескрываемого презрения, в которую подмешивалась толика ужаса. В тонких пальцах он судорожно сжимал кривую саблю, похожую на казацкую шашку. На фоне гномов он выделялся не только ростом, но и крайне мерзким внешним видом, и я бы лучше расцеловал в обе щеки бородача с крысиными глазками, чем прикоснулся бы к эльфу.

— Стреляйте в него! — прорычал я, указывая нашим арбалетчикам.

Затренькали тетивы, эльф встрепенулся и тут же отбил все болты тремя взмахами сабли, а потом уставился прямо на меня и прокричал что-то на своём языке. Эльфийский язык показался мне чуть более мелодичным, чем гномий, и я, кажется, даже сумел разобрать несколько слов, но в целом всё равно ничего не понял в гуще сражения. Понял только то, что этого остроухого необходимо прикончить, и начал пробиваться к нему, размахивая палицей и раскидывая наседающих гномов в разные стороны.

Сзади послышался нестройный топот, подкрепление наконец-то прибыло, воины начали протискиваться через пробитое в кладке отверстие, тут же бросаясь в сечу и заменяя уставших соратников. А вот гномы уже не могли бросить в бой свежих бойцов, никаких резервов у них не осталось, и орочья военная машина потихоньку перемалывала карликов одного за другим.

Мы наконец-то прорвали строй, и я первым бросился в получившуюся брешь, намереваясь добраться до эльфа. Ненависть кипела во мне с необычайной силой, у меня будто открылось второе дыхание, а усталость прошла, словно её и не бывало. Гнев, праведный и настоящий, бодрил меня не хуже коктейля из кофе и энергетика, сердце бешено колотилось, требуя постукать и эльфа, и гномов, и всех, кто встанет на нашем пути.

Я раскидывал коротышек мощными ударами палицы, мои соратники следовали за мной, рассекая гномский строй надвое. Эльф не стал убегать, он видел, что я устремился именно к нему, и с надменным видом вскинул саблю, намереваясь рассечь меня одним изящным движением.

— Ум-ри! — проревел я, переполняемый ненавистью.

Моя палица просвистела рядом с кончиком острого уха, эльф легким полупируэтом ушёл с линии атаки и коротко взмахнул саблей. Я ждал этого и принял клинок на рукоять палицы, дерево и металл столкнулись с неожиданным звоном.

— Ор’кей, — фыркнул эльф с таким видом, будто наступил в собачью блевотину, и я резко вошёл в клинч, с размаху ударяя его твёрдым лбом в лицо.