Да в полымя

Командир уперся взглядом в стоящую напротив – руки в бока, брови нахмурены – Машку. Светлые, почти прозрачные глаза смотрели не мигая. От крыльев носа к уголкам рта пролегли жесткие складки, бородка топорщилась – шерстью на собачьем загривке. Когда Палыч бывает зол и разносит сотрудников в пух и прах, глаза его становятся двумя ледышками, а сам он напоминает великана и истребителя чудовищ Тора. И кресло Палыч не просиживает: дыхательный аппарат за спину, маску на лицо, ствол в руки – и вперед, в самое пекло. Ведет за собой отделение. Это если без меня, со мной – иначе. Но когда я заканчиваю, товарищи продолжают, и командир первым ныряет в огненную круговерть. На поясе – пожарный топорик, карабин; из ствола брызжет тугая струя воды. Сзади толстыми змеями пульсируют под давлением напорные рукава. Чем не громовержец со своим боевым молотом?

Жена невольно отступила, но, пересилив себя и, видимо, специально накручивая, взвизгнула:

– Никуда он не пойдет! Два дня лежать надо. Олежка, да скажи им! Или я врача позову? Он объяснит, втолкует этим…

– Позови.

Сосредоточенно кивнув, Машка выбежала из палаты. Палыч сник.

– Ты че! – Андрей подвинул начальника. – Нам на точке нужно быть, вся газовка давно там, а мы – к тебе! Время теряем. А ты! Да я тебе щас!..

– Молчи, он лучше знает. – Палыч поймал вспылившего молодца за локоть. – Пойдем, огонь ждать не станет.