Да здравствует Герберт Уэллс!

Поэтому когда злобно на меня косящий единственным оком местный крутой «венец пищевой цепи» раскрывает пасть, куда свободно влезет микроволновка, и направляется ко мне, недвусмысленно облизываясь и выставив огромные зубы явно не в приветственной улыбке, я даже ухом не веду. И в свою нору, как, может, этот лохматый идиот надеялся, продемонстрировав мне отличный набор белейших и острейших штырей-зубов в добрых три дюйма длиной, совсем не собираюсь нырять!

Подпустив шага на три, делаю вид, что собираюсь упятиться, но вместо отступления резко бросаюсь вперёд, оттолкнувшись от камня ногой. И втыкаю в оставшийся неповреждённым глаз заострённый и прокопчённый на костре колышек из дерева, который на всякий случай хранился у меня в шкуре кабанчика, и который держу в левой руке, правой размахивая для отвлечения внимания чудища зубастым рогом кабанчика.

А поскольку кол с пару ладоней длинной я прятал за своим предплечьем, такой подлости мишка явно не ждал!

Ну, после этого осталось только пригнуться, увернувшись от удара могучей лапы с пятидюймовыми лезвиями-когтями, да заскочить наверх: на макушку трёхметрового в высоту валуна, под которым располагалась моя нора. Какое-то время у могучего монстра уходит на то, чтобы выковырять из глазницы отлично там засевшую дрюковину-занозу. Воет он при этом уже, скорее, жалобно. Даже жалко придурка. А ты не лезь к мирно спящему человеку со своими претензиями, зубами и когтями!..

Потом неуверенно, ощупью двигающийся монстр тонны на полторы, начинает пытаться забраться ко мне – наверх. Ворчит, щерится, пасть разевает…

А упрямый. И злой. И мстительный.

Как, впрочем, и все медведи. Они, по отзывам дрессировщиков, как раз этим и отличаются: жуткой мстительностью, упрямством, и коварством. И дрессировке если и поддаются, то – только до тех пор, пока дрессировщик не повернётся к ним спиной…

Я однако спиной поворачиваюсь. И тихо и мирно, и по возможности бесшумноспускаюсь с камня на его противоположную сторону. После чего иду себе дальше – туда, куда наметил ещё вчера. А именно – вниз по течению, по берегу реки, держась шагах в пятидесяти от воды. Пить пока не хочу. Да и берег уж больно болотистый. Мне бы песчаный.

Пройдя шагов двести, и оглянувшись, обнаруживаю неприятную вещь: как ни старался я ступать бесшумно, и запутать противника, он обнаружил моё бегство: вон, тычется в землю за валуном рылом, и сердито взрёвавает. Но по моему следу движется. Хоть и медленно, но вполне уверенно. Вот ведь настырный гад… Нужно было просто убить.

Но с таким оружием, как у меня здесь и сейчас, это нереально. Разве что я хочу себе на …опу приключений в виде огромных рваных ран и жутких укусов. Не-ет, тут нужна или винтовка с жаканом, да не одним, или уж – алебарда. С длиной лезвия фута в два.

Меняю свои планы, и подхожу к берегу ближе: благо, здесь и правда оказался участок с песчаным как бы пляжем-отмелью. Бегом направляюсь к воде, кидаюсь на колени, жадно пью – прямо засунув рот в воду. Так же быстро отскакиваю, и бегу как можно быстрее туда, куда намечал, но – по мелководью. Так, чтоб ступни оставались в воде.

Когда удалился от места водопоя на пару сотен шагов, приостанавливаюсь, сделав с десяток огромных (По возможности!) прыжков подальше от воды. Вот я и вдали от русла, на очередном валуне-камне. Ну, что придумает мой мишка?

А ничего ему придумать не удаётся. От последовавшей тут же трагедии у меня буквально дыбом встают волосы на коротко стриженном затылке! Потому что едва мой бурый друг подходит к пляжу, на него из воды кидается старший брат моего старого знакомца – бегемото-крокодила. Но от первого он отличается, как волкодав от таксы. То есть – размерами.

Бедолага медведь практически целиком поместился в чудовищной пасти, шириной, наверное, почти с меня! А в длину, как ни странно, этот почтенный представитель пресмыкающихся показался мне всего шагов семи-восьми. Странно, да. Кургузый он какой-то. Впрочем, это не помешало десятитонной по самым скромным оценкам махине почти мгновенно утащить злобно, а затем – жалобно заревевшего медведя под воду…

Вот я и напился, и от настырного преследователя отделался. Что дальше?

А дальше почуяла моя …опа атас.

Поэтому кинулся я, как стоял, лицом вниз – прямо с верхушки камня на землю, поросшую мягкой травкой. И откатился под этот самый валун. И вовремя.

Потому что обиженный клёкот и хлопок огромных крыльев над головой сказали мне, что я опять был на волосок от смерти!

Но поскольку я поспешил отползти чуть дальше, под прикрытие небольшого навеса из того же камня, сердитому орлу пришлось основательно сесть на валун, и пытаться достать меня уже из не столь выигрышной позиции. А крупная у него голова. Да и клювешник – будь здоров. С добрый утюг. И шея длинная. Запросто приводит этот самый клювешник в опасную близость к моему драгоценному телу! Ах ты так со мной!..

Наотмашь луплю орла, грифа, или, там, кондора – не суть! – своими граблями по наглой морде, целясь передним рогом в глаз! Блинн… На этот раз не попал – гриф шустрый, и башку убирает!