Да здравствует Герберт Уэллс!

Так. Подполковник АНБ, Парфёнов Виктор Афанасьевич. Нас он, мягко говоря, боится. И недолюбливает. И вообще: всё наше заведение считает афёрой века, и профанацией. А ещё – выколачиванием денег из бюджета страны на крайне сомнительные «инициативы», и «уродование психики подростков», как он себе это дело формулирует.

И не верит он в то, что мы сумеем выполнить так, как нужно, то, что он нам троим сейчас поручит. Зато готовится плотоядно ухмыляться, потирать руки, и говорить: «А я вам с самого начала говорил о своих сомнениях!», если мы задание сорвём.

Собственно, плевать мне на его неверие, злорадство, и подозрения. То, что нам предстоит сделать, в-принципе, просто. И не требует никаких «моральных» терзаний. А только навыков.

Не то, что у остальных ребят, которым снова досталось задание с… Подвохом.

И, предполагаю, неспроста нас вот так разделили: на боевую операцию, с ликвидацией, причём – физической, аж сорока восьми человек – направляют тех членов Братства, кто никогда никаких сомнений и особых «моральных» терзаний не испытывал.

А тех, кто начал некстати задумываться, и сомневаться – на выполнение рутинной работы. Которую и салага-призывник легко бы выполнил. Потому что сейчас даже школьники проходят курс отработки навыков по обращению, и приёмам боевого применения стрелкового оружия. Стрелять все умеют с десяти лет! Но – не суть.

Потому что подполковник наш и сам – не в курсе. То есть – не знает, почему наше Братство именно так разделили для сегодняшней «работы». Да и я – не знаю. А только предполагаю. Поскольку в мозгу тренера не почитаешь, а второй серый костюм тоже просто воспроизводит перед ребятами то, что написано у него в Приказе.

А мысли этого второго концентрируются в-основном на том, что задание, собственно, базируется на вековой давности наработках сволоча Гейдриха. Подлого и весьма хитрого фашиста, приближенного Гитлером к себе. И не зря, как показала практика.

Поскольку это именно он придумал, организовал и провернул в тридцать девятом провокацию с немецкой радиостанцией, на которую якобы напали польские боевики.

Что, собственно, и привело к объявлению Германией войны злополучной Польше.

И с чего Вторая Мировая и началась.

Ладно. Послушаем, как «наш» серый костюм сможет воплотить всё, что имеет в отношении нашего задания в голове – в слова.

А нормально он воплотил.

Именно так, как и положено добросовестному служаке. То есть – конкретно и чётко. Разжевал всё, что нам предстоит сделать, в лучшем виде, и на все вопросы (Это у Влада и Цезаря возникли – ну а я прочитал и так, всё, что нужно. То есть – из «первоисточника» непосредственно!) ответил. Чётко и спокойно.

Ну вот и приступаем.

Сегодня наша экипировка и оснащение происходит отдельно от остальных, правда, в соседней комнате. Вижу я возбуждённые мозги остальных восемнадцати наших ребят, облачающихся в мундиры польской национальной гвардии, и разбирающих оружие.

Мы же одеваемся неприметно: в зелёные комбезы банальных рабочих водоканала. И всё наше «оборудование» – в оранжевых, я бы сказал, вызывающе крикливых, здоровенных кейсах с надписью «Собственность МЧС». Плюс пояс с многочисленными карманами-отделениями, из которых торчат и газовые ключи, и труборезы, и плоскогубцы… Про оранжевые каски с надписью «Водоканал» наши организаторы тоже не забыли.

Как и про отличные пластимаски.

Естественно, по местам «работы» нас развозят на спецтранспорте с надписью «Аварийная» крупными буквами, и, понятное дело, телефоном означенной службы.

Меня подвезли к огромной высотке на улице неважно-кого-поскольку-вам-знать-этого-не-обязательно. Прохожу проулком, заворачиваю. Через двери указанного мне подъезда вошёл свободно. Открыта она оказалась, вероятно, потому, что кто-то предусмотрительный спёр язычок из кодового замка. Вахтёр, судя по всему, тут и не положен – статусом домишко не вышел, стало быть. Да я и не ждал – это у Влада должен быть с вахтёром. Но уж для него все нужные наряды-накладные-ведомости подготовили.

Поднимаюсь на лифте на двенадцатый этаж. Вот: квартира тысяча двести шесть.

Открываю своим ключом, вхожу. Двигаюсь на своих резиновых подошвах абсолютно бесшумно. Не сомневаюсь, что никто меня не видел: квартир напротив – нет, а из тех, что за углом, лифт не виден. Дверь за собой запираю на замок и щеколду: мне неожиданности не нужны. Квартиру обыскиваю. Порядок: никого.

Вхожу снова в зал. Всё как надо. Два составленных рядом стола создают отличное «ложе». Как раз – если лягу, всё будет на нужной высоте и удобно. И до окна далеко – никто меня в тени от приспущенных штор не заметит. Как и вспышки из глушителя.

Подхожу к окну, и осторожно, чтоб не греметь ставнями, открываю его. Возвращаюсь к столам, отпираю свой огромный кейс. Так. Ствол – сюда, глушитель – сюда. Приклад. Огромный патрон со спецпулей-снарядом – его в патронник снайперской досылаю простым рычажным ручным затвором. А «Баррет» – вообще простая винтовка. Хоть и под патрон пятидесятого калибра. Зато славится тем, что выстрел «из холодного ствола» гарантировано ложится в место прицеливания.