Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Увы – «общество» ничего этого не замечало да и не хотело – а видело одни лишь грубые сапоги и бороду.

Или вот – кто то обращал внимание что Александр III был совершенно безупречен в вопросах семейной морали?

Он жил в честном единобрачии с Марией Федоровной, не заведя себе ни морганатической жены, ни гарема любовниц – не в пример ни отцу с его княгиней Юрьевской, ни деду иногда брюхатившему по четыре фрейлины в год… (Ни – грустный вздох – получается что и ему – своему сыну)

Но вместо этого твердят что Александр III был горьким пьяницей – и это всем, мол, известно. Но Георгий – как и все близкие люди знали что царь выпить может и любил, но «во благовремении», то есть никогда не пил и капли, пока не были сделаны все дела. Но и тогда никто не видел его пьяным…

А его юмор – не грубоватый казарменный – чем например Николай I был славен – а по своему изящный и добродушный? Например, когда великий князь Николай Александрович подал ему прошение о разрешении жениться на пригожей петербургской купчихе, Александр учинил на нем такую резолюцию: «Со многими дворами я в родстве, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду». Георгий вспомнив этот эпизод решил что наверное обратись к нему с таким прошением любой из его родственников он бы его удовлетворил не раздумывая.

Тем более – вступивший в неравный брак член Семьи терял всякие права на престол… (Или может быть – в особенности по этому.)

Что еще можно было сказать об отце?

Царь-миротворец – который как-то одернул адмирала Пещурова сказавшего что то насчет де легкой победы над турками в семьдесят восьмом – мол турок только ленивый не бил…

– Вы милостивый государь там не были, а я на Балканском театре эту с позволения сказать легкость наблюдал своими глазами!

Как узнал Георгий уже после смерти отца – тот был в свое время одним из самых больших сторонников русско-турецкой войны – как собственно и вся петербургская публика… Однако увидев войну вблизи – с разорванными грантами телами солдат, с замерзшими на Шипке, с могилами в которых лежали тысячи умерших от тифа, переменил свое мнение. «России незачем искать союзников в Европе и вмешиваться в европейские дела. …Во всем мире у нас только два верных союзника – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся на нас». «Нашей силы боятся. Не воюй, как станешь править Россией!» – не раз говорил он брату Николаю, рассуждая о политике. Но при этом отец не был слабым и неуверенным в себе царем – как говорили другие. Ведь только его непреклонной воле Россия обязана победой в той войне – когда он настоял на третьем штурме Плевны.

В 1884 году, на русско-афганской границе, в районе Кушки, объявился крупный афганский отряд, руководимый английскими инструкторами. Атаковать? Но не вспыхнет ли война? И командующий Туркестанским округом немедленно запросил царя по телеграфу: что ему делать? «Выгнать и проучить как следует», – незамедлительно ответил Александр III. Нарушителей границы выгнали и казаки долго преследовали их, желая взять в плен английских офицеров…

Британский посол в Петербурге заявил протест и потребовал извинений.

Взволнованный министр Гирс доложил об этом императору. «Мы не только не сделаем этого, – сказал Александр, – но я еще и награжу начальника отряда. Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию». И наградил генерала Комарова выбившего нападавших орденом Св. Георгия 3-й степени. В ответ англичане прислали ноту, и осторожный умница Гирс опять предложил извиниться, ибо это могло привести к войне с Англией. Вместо извинений и объяснений царь отдал приказ о подготовке Балтийского флота к военной кампании, несмотря на то, что британский флот был гораздо сильнее.

Через две недели Лондон предложил создать совместную русско-английскую комиссию для разрешения афганского инцидента…

А за год до того была ссора с Австро-Венгрией угашенная в зародыше.

В 1883 во время официального обеда в Зимнем дворце австрийский посол произнес речь полную завуалированных угроз, требуя у России не препятствовать поползновениям Вены. Александр, хотя и слушал его, но никак не реагировал. Посол стал раздражаться все больше и больше и под конец не сдержавшись заявил что мобилизация двух или трех корпусов вероятно сделает русского монарха внимательнее. Александр, не изменившись в лице, взял со стола серебряную вилку, и завязал ее узлом.

«Вот что я сделаю с вашими корпусами», – негромко и совершенно спокойно сказал отец…

Разумеется, ни о какой мобилизации впредь не возникало и речи.

Правда Боснию австрияки все равно заняли…

Потом – задним числом говорили что лучше было бы договорится с Веной – и разделить сферы влияния на Балканах еще в семидесятых. Но дескать все испортил Горчаков – немцев не терпевший.

Да что уж теперь говорить!

Георгий вдруг с грустью подумал что наверняка его не назовут «миротворцем» – ведь на его век наверняка придется хотя бы одна – и хорошо если так! – война.

Но это наверное все же внешнее в отцовских деяниях…

Главное – нечто иное…