Да здравствует король (ЛП)

— У меня были годы, чтобы оплакать их. По маме — с тех пор, как она исчезла, по папе — с того момента, как он впервые меня ударил. — Я говорю ей честно. — Но не поэтому.

— Тогда почему?

— Потому что твой запах исчез с моей подушки, и я не могу заснуть. — Я говорю, не отрываясь, глядя на нее. — Я хочу вернуть его. Вообще-то, мне нужно, чтобы он вернулся.

В ее глазах вспыхивает гнев — первая эмоция, которую она проявляет с тех пор, как я вошел.

Хорошо, думаю я. Мы делаем успехи.

— Ты должен был подумать об этом, прежде чем переспать с кем-то еще.

— Я не трахал ее.

Она безжизненно смеется.

— Я тебе не верю.

— С чего бы это?

— А почему бы и нет? — отвечает она.

— Потому что я люблю тебя.

Что-то ломается внутри нее, и она отворачивается от меня.

— Убирайся.

— Нет.

— Убирайся! — Она говорит, ее голос срывается от эмоций, и она пытается сдержать слезы.

— Нет. Я никуда не уйду.

— Хорошо, тогда я уйду. — Она огрызается, хватает со стойки ключи, бумажник и телефон и направляется к двери. Я делаю два шага вправо, загораживая ей выход и возвышаясь над ней.

— Нет, пока не выслушаешь меня, — говорю я ей. Я сжимаю ее челюсть и поворачиваю ее лицо к себе, заставляя встретить мой взгляд. — Веришь ты в это или нет, но я безумно люблю тебя, Беллами. Я не знаю, когда именно это произошло — все, что я знаю о любви, это жестокие кулаки и бесконечная боль, поэтому я не знал, как распознать ее, когда почувствовал. Возможно, это случилось, когда мы проводили каждый день на наказании, или когда ты готовила мои любимые ливанские блюда, или даже в первую нашу встречу. Именно тогда я стал одержим тобой, потому что с тех пор ты не выходишь у меня из головы ни на секунду. Я просыпаюсь с мыслями о тебе по утрам, ты — первая, кому я хочу рассказать хорошие новости, и единственная, кого я хочу видеть в своей постели ночью.

Я не знаю, когда я влюбился в тебя, но что я знаю точно, так это то, что мой мир чуть не рухнул, когда мой отец направил на тебя пистолет. Я бы скорее умер, чем позволил ему причинить тебе больше боли, чем он уже причинил.

— Он не причинил мне и близко такой боли, как ты. — Она отвечает со слезами на глазах.

— Я говорю тебе правду. Я никогда не трогала Лиру. Когда я узнал, что мой отец убил мою мать, я столкнулся с ним, и он угрожал тебе. Он знал о моих чувствах к тебе раньше меня и использовал это против меня. Я подстроил все это на торжественном открытии, чтобы ты подумала, что я изменил, и мы расстались. У меня сердце разрывается от мысли, что я причинил тебе такую боль и заставил тебя ненавидеть меня, но я предпочел бы, чтобы ты ненавидела меня и была в безопасности, чем продолжать любить меня и быть в опасности. Ты — человек, который мне дороже всего на свете, и отказаться от тебя было самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать, но я сделал это, чтобы защитить тебя. В конце концов, это даже ничего не изменило.

— Ты мог бы мне сказать.

— А ты бы меня отпустила? Скажи мне честно, — добавляю я, прежде чем она успевает ответить. — Ты бы осталась в стороне и позволила бы мне справиться с этим самому?

— Нет, но это было не твое решение. Нас двое в этих отношениях, ты не можешь произвольно решать все за меня, особенно когда эти решения причиняют мне боль.

Я обхватил ее за талию и притянул к себе, наслаждаясь ощущением ее тела на своем. Прошло слишком много времени.

— Мне жаль, что я солгал тебе и причинил боль, но я не могу извиниться за принятое мной решение. Если бы мне предоставили выбор, я бы снова принял такое же решение.

— Ты не спал с ней?

— Я даже не прикоснулся к ней. Ты единственная, кого я хочу. Для меня больше никого нет.

Она толкает меня в грудь, и я неохотно отпускаю ее.

— Я не знаю, Роуг. — Она говорит, не глядя мне в глаза.

— Пожалуйста.

Мой тон отчаянный и умоляющий. Она переводит взгляд на меня, удивленная этим.

— Ты хочешь, чтобы я умолял? Я встану на колени прямо сейчас, если это то, что нужно, чтобы ты меня простила. — Я опускаюсь на одно колено, но она протягивает руку, останавливая меня.

— Не надо.

Я смотрю на нее с ожиданием, дыхание задерживается в груди в ожидании ее решения.

— Я прощаю тебя. Но, — добавляет она, поднимая руку, чтобы остановить мое движение. — Ты в немилости. Тебе придется унижаться.

— Блять, да! — восклицаю я. Я обхватываю ее за середину и встаю на ноги, кружа ее по кругу, пока она счастливо смеется. — Ты в полной заднице, детка. Потому что теперь, когда ты у меня есть, я никогда тебя не отпущу.

41

Роуг заносит меня в спальню, захлопывает за собой дверь и бросает меня на кровать. Я приподнимаюсь на локтях и смотрю, как он срывает с себя рубашку. В тускло освещенной комнате видны рельефные выпуклости его живота.

Я тянусь к нему, но он хватает меня за запястье и отводит в сторону. Я дуюсь, глядя на него сверху.

Он ставит колено между моих ног и использует его для опоры, наклоняясь надо мной. Взявшись за воротник моей рубашки с обеих сторон, он резко дергает ее, разрывая пополам.