Да здравствует Король!

В себя я пришел только на улице, с кипой рукописных листов в руках. Внутри все клокотало. Позволить какому-то постороннему колдуну совать нос в мой труд? Может, он мне еще обязательство о неразглашении подпишет? Мало мне Ларкеса! Доклад потом можно уже не делать – через сутки мою теорию будет обсуждать вся служба очистки полным составом. А где эффект неожиданности? Торжество разума, момент интеллектуального превосходства? Ненавижу!!!

– Мастер Тангор? – осторожно окликнул меня кто-то.

– Обознались! – хмуро отрубил я, запихивая свое сокровище в сумку.

Зря они так со мной. Я колдун бывалый, меня личем не напугаешь, стихийным проклятием не проймешь. Сказано – пять рецензентов, будет – пять рецензентов и ни одним больше. Правда, переписывать диссертацию от руки отчаянно не хотелось, но тут можно схитрить…

И я отправился по знакомому маршруту. Есть у меня на примете человечек, которого символы черной магии совершенно не смущают.

– Томас! Заходи, заходи. – За минувший год Клара Фиберти посвежела, сменила зеркало в прихожей и обивку мебели. – Ужасно выглядишь. Снова что-то стряслось?

Вот! Это уже становится заметно со стороны. Сказано же: физическое здоровье волшебника сильно зависит от душевного. Я рухнул в предложенное кресло.

– Клара, ты не представляешь, как они меня все достали!

Мисс Фиберти с готовностью кивнула, и начала выставлять на стол чашки и печенье. Под аромат фруктового чая и корицы я окунулся в ностальгическую атмосферу тех дней, когда жизнь была проще, а начальство – дальше. О, эти милые сердцу мелочи, мне так их не хватало! Воздушные безе в корзинке, фигурные мармеладины на блюдечке. Ничего приторно-сладкого или горько-жгучего. Кладешь еду в рот, не думая о рецепте.

– Я слышала, ты был за морем? – забросила удочку знаменитая писательница.

– Мм… И не только был. А ты заказы на печать еще берешь?

Каждый из нас получил, что хотел. Клара – рассказ о бедствиях И’Са-Орио-Та от очевидца, я – пять экземпляров диссертации с пропусками на месте иллюстраций, которые нарисовал вручную. Считаю, это придало брошюрам ценность инкунабул. Ну а переплести пачку листов вообще гроши стоит, особенно если не показывать переплетчику, что внутри. Вышло даже быстрее, чем в типографии, хотя по цене – так на так.

В один прекрасный день я снес на почту и отправил адресатам четыре бандероли. А старшему координатору региона (как-то просочившемуся в число рецензентов) его экземпляр занес лично, в черной подарочной бумаге.

– Гранки, полагаю, просить бессмысленно? – печально вздохнул Ларкес.

Может, мне им еще и набор оплатить?

– А вот фиг вам!

Глава 3

Эпопея с типографией имела два неожиданных последствия. Во-первых, командир «наружки» выучил имя Ичезо и при встрече каждый раз здоровался. Оно и понятно: едва успели они взять ситуацию под контроль, как откуда-то набежала куча истеричных личностей, больше времени ушло, чтобы отправить их всех по домам. Чуть позже штаб изволил навестить старший координатор региона… Если бы не гениальное прозрение Ичезо, офицеру оставалось бы только застрелиться.

Во-вторых, количество дежурных возросло до двух, хотя объем работы сохранился прежним. Фактически все, что они могли, – смотреть друг на друга через стол, и так – шесть часов подряд. Остаться друзьями в такой обстановке невозможно.

Носить на работу бульварные романы Ичезо больше не рисковал, от чего время тянулось изматывающе медленно. Куратор нашел отдушину в изучении свежей прессы, пожалуй, сейчас он был погружен в общественную жизнь Ингерники как никогда. Где-то гремели премьеры, рекламировались средства от облысения и обсуждались эпатажные выходки наследника семьи Н. Журналисты щекотали публике нервы, живописуя преступления Искусников, «раскрытые в ходе длительного следствия». Подконтрольная министру Михельсону пресса мусолила вопрос национального самоопределения народов Тималао, которые, скорее всего, не смогут вернуться в состав империи, даже если сильно захотят. В моду входила посуда из разноцветного стекла и разговоры об успехах экономики.

А этажом ниже пил чай с печеньем спаситель человечества.

Колдун, отославший-таки рецензентам свой эпохальный труд, отдыхать и не думал, напротив, скорость его перемещения по Редстону только возросла. Целями черного служили все тот же Университет, патентное бюро и почему-то городская свалка. К четко очерченному кругу общения Тарнгора разом добавилось еще полсотни лиц, ни разу не замеченных в черной магии. Нет, Ичезо знал об увлечении некроманта алхимией, но ощущение складывалось такое, будто они провалились на иной план бытия. Здесь странно одевались, пахли топливным маслом и угольным чадом, изъяснялись на совершенно непонятном белому языке, обильно перемежая загадочные термины матерными посылами. Мутные личности распивали странную жидкость из немаркированных бутылей, бронзовые загогулины меняли на фарфоровые завитушки, а кто-то ушлый просветил некроманта относительно слежки (скандал едва удалось замять).

А идеи-то у черного появлялись все более чудные.