Даэла (СИ)

  На следующий день за мной пришли два воина и отвели к местному кузнецу. Кузнец сковал мне руки металлическими браслетами на короткой цепочке. Браслеты были расписаны древними священными письменами. Цепь была из хорошей стали и казалась прочной, но не для лучемета. Перерезать ее я мог за один миг. В сопровождении великиого жреца мы спустились в подвальное помещение, где уже ждали четыре несчастных раба, готовых на заклание. На каменном полу был нарисованы пять человеческих фигур, одна в центре и четыре в виде креста. Возле кажой из пола торчали железные крюки, к которым привязывают жертвы. У противоположной стены я увидел большой черный алтарь, а на нем древнюю книгу с заклинаниями. Рядовые члены секты Пеласа думали, что в книге священные тексты, только я и, может быть, верховный жрец, знали неприятную правду. А еще мне было известно то, чего не знал даже он. Во сне я во всех подробностях видел и запомнил обряд, проводившийся сотни тысяч лет назад. Мне открылось короткое заклинание, после которого Пелас заберет у ходячей мумии все, что она получила от него за последние четыреста лет. Только произнести его следовало до того момента, как я займу место на полу. Четверо рабов, предназначенных на заклание, привязали к крюкам, причем так крепко, что те даже не могли пошевелиться. Коротким импульсом я перерезал цепочку, соединяющую браслеты. Та с лязгом лопнула, жрец удивленно уставился на нее и прказал воинам привести замену. Те поспешно удалились и вскоре вернулись с девчонкой, которая согревала мою постель. Ей на руки надели такие же, браслеты. Девушку положили в центр креста, образованного распростертыми фигурами и привязали к крюкам. Я видел на ее лице счастливую улыбку, бедняжка считала, что на нее падет благословение самого бога Пеласа. Но я знал, что случится, если обряд доведут до конца. Жертвы превратятся в высохшие мумии, на которую так похож главный жрец Шунэн.

  - Ступай к себе, - нахмурясь, обратился ко мне жрец, - Пеласу не угодна твоя жертва.

   Сделав вид, что ухожу, я спрятался за толпой жрецов, собравшихся на это эпическое представление. Дальше все происходило в точности, как в моем сне, хотя я понял, что местным жрецам были известны далеко не все заклинания. Если бы знания сохранились полностью, главного жреца можно было омолодить лет до шестнадцати. Я, естественно, не подумал ему помогать. Мое время еще не пришло. Заклинание, отменяющее и поворачивающее вспять магическую процедуру, следовало произнести вместо заключительного восхваления бога, дающего долголетие. Текст в конце жертвоприношения проговаривался монахами четко и неторопливо, с небольшими перерывами. Что позволит мне вставить свои пять сун.

  Пока монахи и жрецы старательно распевали древние тексты, а Шунэн следил за ними по книге, которую взял на алтаре, я думал о том, что совсем недавно не верил в мистику, считая подобные спектакли обманом. И так задумался, что едва не пропустил концовку. Во время короткой паузы, в абсолютной тишине, из-за широких монашьих спин, громко прозвучали несколько древних слов.

  Что тут началось! Грохнуло, словно упало что-то тяжелое, под низкими сводами раздались крики ужаса. Я поспешно выскочил в коридор, а затем на улицу. Ворота были открыты, с территории храма, как раз, выезжала карета. Я промчался мимо служки, который собирался закрыть за каретой ворота и удивленно уставился на меня, и вскочил на заднюю подножку экипажа. Дождавшись, когда храм остался далеко позади, спрыгнул на дорогу. Карета остановилась, дверца распахнулась, оттуда выскочили трое приверженцев Туразида, судя их по круглым нагрудным знакам.

  - Какая удача! - расплылся в улыбке один из них, направив в меня маленький арбалет. - Мы были уверены, что тебя, ухляб, прикончат в храме.

   Я не успел испугаться, когда они одновременно выпустили три болта. Я опрокинулся на спину и, ударившись головой, потерял сознание. Поэтому не увидел, как трое убийц уселись в карету и покинули место расправы. Монахи были уверены, что после трех болтов в грудь со мной покончено.

  В себя я пришел быстро. Кряхтя, как древний старик и проклиная убийц, поднялся на ноги. Грудь болела, наверняка там здоровенный синячище. С усилием я вытащил болты, которые, пробив куртку и, застряв в прочном материале, до моей тушки так и не добрались.

  Хромая и проклиная монахов, служителей бога мщения, я поплелся в город, где уже открылся рабский рынок. Возле площадки, где торговали рабами из Нуана, кстати, за строптивость покупали их, из рук вон плохо, несколько рыночных стражников потребовали от меня засучить рукав.

  "Попался!" - подумал я, едва удержавшись от использования лучемета. Ну, положил бы я несколько вояк, а дальше что? Лучемет без заряда, бесполезная игрушка. А за убийство, да еще таким необычным способом, гарантированно отправят на костер. И тени могут со мной разделаться. Я пытался протестовать, ссылаясь на рыночное уложение, по которому покупателей без жалобы работников рынка или продавцов, не имеют права досматривать.