Даффи влип

А потом случилась большая чистка, и мальтийцев пересажали или просто вышибли из района; некоторые просто сбежали, а пока их не было, заведения подразболтались. Все, наверное, подумали: отлично, от мальтийцев мы избавились, теперь можно будет гулять по Олд Комтон-стрит с детьми и покупать им мороженое в вафельных стаканчиках. Тупицы. Как они не понимали: мальтийцы — лучшее, что у нас было. Тот факт, что их распихали по тюрьмам, еще не означает, что шлюхи исчезнут, так ведь? Ежу понятно. Это значит только одно: придет кто-то новый и оттяпает кусок себе.

Так и произошло. Ты не хуже меня знаешь, Даффи. С тех пор — никакой стабильности. Абсолютно никакой. Пара местных сутенеров поднялась, появились ребята с севера; было несколько ирландцев, только они долго не продержались. Вместо них теперь черные, даже кое-кто из китаез пробовал расширить влияние, Так и должно быть, ясно же. А потом, после того, как ушли мальтийцы, все ваши чудесные мальчики в синей форме начали покупаться и продаваться, как фрукты на рынке. С мальтийцами как было: там немножко, тут немножко, каждая из сторон идет на компромисс, и на время все затихает. Но разве с уходом мальтийцев руки у полицейских не стали еще грязнее? Шлюхи платили сутенерам, сутенеры платили полиции, шлюхи платили полиции. Начался полный беспредел, это я тебе говорю, и легавые явно переборщили.

Потом и с ними разобрались, но на самом деле никто с ними не разбирался, их просто отправили пораньше на пенсию, а все денежки они успешно перевели на своих жен. Вот сволочи. Эти куры — жены их — теперь сидят на наших деньгах.

— А кто стал главным после Сальваторе? — Даффи решил, что пора перейти к конкретным вопросам.

Рене напустила на себя ностальгический вид:

— Старина Эмилио. Он, между прочим, ходил ко мне. Всего пару раз было дело. У него была забавная привычка: закончит свои дела, оденется, ни слова не скажет — и к двери, шляпу приподнимет на прощанье и уйдет. Ни до свидания, ни денег. Когда он в первый раз пришел, я ему заранее цену сказала, а как он деньги сразу не положил, я решила: потом отдаст. Но он и не подумал. Просто взял и ушел. Потом, через день-другой, деньги приходили по почте. Всегда только так. Ему, наверное, нравилось думать, будто он большой босс и ему все бесплатно. Но ни разу не было, чтобы он не заплатил.

— А потом, когда он умер?

— У него, кажется, племянник был, но особо не замахивался — его и выперли. Китайцы себе кое-чего урвали — курево и прочую дурь. Рестораны отошли Большому Эдди, в этом я на сто процентов уверена. А шлюхи перешли в ведение черному по имени О'Райли.

— А теперь кто контролирует травку и все остальное?

— Китайцы. Кое-что — старина Макс, но не очень серьезно. Бешеный Киф, Финли.

— А проституток?

— Большой Эдди. О'Райли. Бешеный Киф. Есть еще гомики — пардон — ими заправляет Толстый Эрик. Помнишь такого?

— Который хвастался, что весь волосатый — «от кончика носа до самого конца» — этот Эрик?

— Да. Еще Хендерсон. У него сейчас много шлюх.

— А магазины и клубы у кого?

— В основном у тех же, кто шлюхами занимается. Бешеный Киф владеет пип-шоу. Кажется, есть новый чувак по имени Джонни-Бриолин — у него тоже несколько заведений.

— Кто крышует?

— Все понемножку. Зависит от того, кто в какой конкретной сфере крупнее всех, так ведь?

— А в районе Руперт-стрит кто самый главный?

— С какого конца? К югу или к северу от Шафстбери? Есть разница.

— К югу.

— Жаль. Если к северу — я бы точно сказала, что Большой Эдди, но к югу — местечко там обычно тихое. Может, О'Райли. Черный который.

— Гм. А как с полицейскими?

Рене внимательно посмотрела на собеседника.

— Ты точно не с ними?

— Зуб даю.

— Ты ведь не из этих, которые проверяют легавых, а? Легавый для легавых?

— Я бы с радостью.

— Скажи «нет».

— Нет.

— Хорошо. А теперь скажи, сколько заплатишь за то, что я тебе тут рассказываю.

— Двадцать пять?

Рене расхохоталась:

— Даффи, узнаю старого волка. Ты ведь никогда не умел торговаться в этих вопросах. Дай-ка соображу. Ты предлагаешь мне двадцать пять. Значит, у тебя пятьдесят на расходы, тогда я попрошу семьдесят пять, и в конце концов сойдемся на шестидесяти, а ты еще будешь думать, не придется ли доплачивать лишнюю десятку из собственного кармана.

Даффи ухмыльнулся.

— Пусть будет шестьдесят, может, еще десятку накину. Так что насчет полицейских?

— Проблемы с ними. Нервные стали. Мы с Ронни тут об этом говорили. Невозможно предугадать, что им в голову взбредет. То никаких препятствий — делай, что хочешь, как будто их и нет совсем. А то вдруг как спустят на тебя всех собак, потому что юбка не так надета. Как будто сами не знают, кто над ними главный.

— Есть сейчас кто-нибудь, кто на сторону работает?

— Сложно сказать. Один-два из молоденьких ходят к шлюхам, но так всегда было. Насколько мне известно, не хуже обычного. Просто в последнее время слишком сильно несет от легавых тухлятиной.

— Кто-то конкретный? Стэнтон? Уэдерби? Салливан? Шоу?

— Стэнтон уволился. Ты разве не знал?

— Нет. А остальные?

— Пальцем ни на кого показать не могу. Может, они просто дергаются. Что-то где-то происходит, это факт.