Читаем Дагестанские святыни. Книга вторая полностью

Незабываемое предвоенное время! Столько было в поэзии тех лет чувства любви к родине, гордости за ее защитников, уверенности в завтрашнем дне. Чутко дышала поэзия предчувствием грозных испытаний и грядущих побед. «Настанет день, настанет час, страна на подвиг кликнет нас», – писал Сулейман Стальский. Сухим держал порох и Гамзат Цадаса. И когда действительно настал час, поэт приравнял перо к штыку. И не только стихом сражался Цадаса. Он ездил по селам и аулам, живым словом ободрял людей. Не раз побывал престарелый поэт в воинских частях и на передовой фронта, вдохновляя бойцов на подвиг. Пламенное слово Цадасы звучало с трибун антифашистских митингов, со страниц центральной печати и по радио. И не только… Цадаса отправил на фронт двух своих сыновей, и они пали смертью храбрых – один в Севастополе, другой – под Сталинградом.

Особого разговора заслуживает трогательная переписка Цадасы с фронтовиками. Она была интенсивной, объемной, теплой. Письма шли не только от родных и близких, но и от далеких и незнакомых. Писали они, как говорится, и в прозе, и в стихах. Люди делились радостями и горем, спрашивали совета, «отчитывались» перед поэтом о своих боевых успехах. И Цадаса становится инициатором создания периодического печатного органа для этой переписки между фронтом и тылом. «Дагестан – своим фронтовикам» – так называлась газета, ставшая в те суровые годы явлением неповторимым и уникальным.

Однако главную роль играла, сражаясь и побеждая, все-таки поэзия Цадасы, патриотически-призывная, сатирически-изобличительная, острая, меткая, честная. Обогащенная в жанрово-стилевом многообразии, она была активной, действенной силой. И, как ни парадоксально, с особой силой заговорила в годы войны дагестанская лирика. Стихотворные послания на фронт и с фронта, письма подруги к любимому и его ответ с поля боя, песни матерей и сестер – огромен круг разновидностей лирических жанров, получивших бурный расцвет в творчестве Цадасы. Песни его пелись на фронте и в тылу.

III

Удивительно плодотворным оказался послевоенный период жизни и творчества старейшего поэта Дагестана. Теперь, на склоне лет, умудренный богатым жизненным опытом, Цадаса создает новые вдохновенные произведения, полные любви и признательности партии, Родине, народу. Глубокие раздумья о прожитом и пережитом, серьезная озабоченность будущим вылились у него в замечательный поэтический цикл, посвященный дружбе между народами, миру на земле.


Газета «Дагестан – своим фронтовикам» с обращением народного поэта Дагестана Гамзата Цадасы. 1943 г.


Сын Гамзата Цадасы Магомед (1917–1943). Погиб под Сталинградом.


Сын Гамзата Цадасы Ахильчи (1920–1942). Погиб под Севастополем.


Поэт с первой внучкой Патимат, дочерью погибшего на войне Магомеда. Махачкала, 1947 г.


Ярко прозвучал голос поэта в 1948 г. на I Всесоюзной конференции сторонников мира в Москве. Разумеется, Цадаса не был свободен от всесильных культовых веяний, но не они определяли пафос и содержание творческого облика поэта-реалиста, остававшегося верным правде жизни и только ей.

Ярчайшей страницей в творческой биографии Цадасы этого периода следует признать создание многопланового поэтического полотна – эпической поэмы «Сказание о чабане», расцененной литературной критикой как значительное явление в современной советской поэзии и выдержавшей многократные издания в стране и за рубежом. Это правдивая поэтическая летопись коренных социальных преобразований, осуществленных в горах, образный сказ о судьбах дагестанского крестьянства, картина борьбы со старым и утверждения нового, убедительная демонстрация того, как широко раздвинулись рамки духовного мира современного горца. Устами главного героя своей поэмы Али Хирачева Цадаса говорит:

Мы не только за район —Мы за всю страну в ответе,За державу, чей закон —Справедливейший на свете.Радостно отчизну-матьВидеть в славе и расцвете,И, когда хотите знать,Мы за целый мир в ответе.

В понимании своей гражданской и патриотической ответственности за судьбы людей и общества, в утверждении этой ответственности состоит один из главных итогов творческого пути аварского поэта. Но поэт не просто декларирует свой идеал. Он дает целую программу его нравственного обоснования. Программа эта развернута поэтом в целостном цикле наставлений, обращенных к новому поколению, нравоучительных баснях и сказках, в замечательной этико-философской поэме «Уроки жизни» и др. Вот один из шедевров Цадасы:

Перейти на страницу:

Все книги серии Духовный мир дагестанцев

Похожие книги

Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука
Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука