Дагестанское Досье

Машина капитана Панева, не доезжая до селения ста метров, первой вступила в бой. Танкисты заняли позицию на дороге, ведущей в Новолакское. Второй танк, где командиром был лейтенант Козин, обосновался правее метрах в семиста от окраины. Боевики «сели» сверху, на склонах горы, били из пулеметов и СВД по триплексам, не давая высунуться — под их прикрытием к танку подбирались гранатометчики.

— Сдавай направо, съезжай с дороги и по полю — к деревне, — отдал приказ лейтенант Козин механику-водителю рядовому Калугину.

Танк Козина маневрировал, «работал по зеленке»

— Цель — снайпер, — коротко отдал приказ офицер. Он знал, что за ними идет пехота. И следующим снарядом снесло чердак одного из крайних домов. До селения оставалось не больше пятидесяти метров. Заряжающий, прильнув к зенитному пулемету, срезал расчет СПГ.

— Вниз по лощине! — крикнул Козин по ВПУ.

И в ту же секунду — клочья земли, от взрыва с воем взлетевшие вверх, огромная воронка на том месте, где только что проехал танк. Гранатометчики и расчет невидимой безоткатки бульдогами вцепились в танк. Спасение — в скорости и маневре. Стреляя на ходу, Т-62 стал выбираться на дорогу. Стрелки часов отстегнули еще один час боя. Все смешалось от дымовой завесы и взрывов, сплющивших землю и небо. Герасименко, ведший огонь из зенитного пулемета на башне, успел заметить огненную стрелу, метнувшуюся наперерез. Ракета из ПТУРа угодила в лобовую броню. Герасименко опалило лицо, наводчику осколками посекло ноги. Козин приказал всем выбираться из подбитой машины: оставаться внутри больше не имело смысла.

— Дуйте в тыл, я у пулемета! — крикнул Козин своему экипажу, — Машину не оставлю!

Подошедший БТР забрал раненых. Козину тоже кричали, чтобы уходил, что его прикроют, но он не оборачиваясь, стрелял и стрелял из ДШК. Он, наверное, тогда чувствовал себя очень сильным. Он и умер так же — весело и зло. Его нашли десять дней спустя возле танка, от которого он не захотел уйти. Эх, Леша, Леша… не умирать надо было геройской смертью, а жить — и побеждать.

Несмотря на все неудачи, постоянное давление на боевиков со стороны Дучи заставляло их держать здесь значительные силы, не позволяя сосредоточиться на уничтожении блокированных в райцентре милиционеров.

Прорыв

«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих».

/Ильф и Петров. «Двенадцать стульев»/

Стрельба в Новолакском раздавалась не только у здания РОВД: бои шли во многих местах. Милицейские патрули (по два-четыре человека), еще ночью охранявшие границу, постепенно стягивались к центру обороны, принимая удары и сами раздавая их в ответ. Стреляли и на чапаевском блокпосту, где засели мотострелки с двумя БМП. Но драматичнее всего ситуация складывалась около телевышки.

Первую атаку Халид Мурачуев и его милиционеры отразили без труда — «вахи» явно не ожидали здесь отпора, и попали под перекрестный огонь, смешались и скатились вниз. Наступило затишье. Видимо, вражеские командиры взяли паузу и совещались внизу. Через некоторое время заслали к милиционерам парламентера — убеждали «братьев-мусульман» оставить высоту, и даже обещали дать коридор для выхода к своим. Но «ансалтинский вариант» здесь не прошел. «Сейчас опять полезут, — констатировал Мурачуев, — Учтите, парами работаем на удалении, следите, чтобы не обошли. Милиционеры рассредоточились. Пары образовали треугольник по периметру обороны.

Через полчаса по высоте стали бить зенитки, потом подключились автоматы и снайперские винтовки. Боевики под прикрытием шквального огня короткими перебежками приближались к телевышке. Меняя позиции и ведя расчетливый огонь, милиционеры постепенно отступали. Халид все не оставлял надежды на получение помощи. По рации постоянно запрашивал поддержки, но окруженные в райотделе милиционеры и блокированный Липецкий ОМОН сами сражались за жизнь. Высота господствовала над местностью, боевики все свободные силы стягивали сюда, ослабляя кольцо вокруг РОВД.

Долго так продолжаться не могло. Пытаясь вынести раненого товарища, погиб Ахмад Курбанов, буквально до неузнаваемости изрешеченный осколками. По рации Мурачуев передал только: «Ахмада убило. Колю ранило.» Командир сам вынес тяжелораненого из-под обстрела, оказал ему медицинскую помощь и, прикрывая огнем, дал возможность товарищу хотя бы ползком выбраться из зоны боя. Однако недалеко от телевышки в бессознательном состоянии, раненый был взят боевиками в плен.

Затем произошло то, чего так опасался лейтенант: боевики вклинились между парами и разрезали их оборону, а значит — нарушили систему огня. Понимая всю безвыходность ситуации, Мурачуев приказал отступать. Но куда отступать? Зажатые со всех сторон милиционеры предпочли сдаться в плен.