Дагги-Тиц

Вот выберет он подходящее место, а потом будет иногда приходить к нему и вспоминать, как Дагги-Тиц качалась на маятнике. В этой мысли была сладковатая горечь и… что-то похожее на утешение.

Но искать место для мухи утром уже не хватало времени. Пока оделся-умылся, пока съел приготовленную Марьяной овсяную кашу, ходики показали, что до уроков осталось полчаса. (Надо же, тикают! Только надолго ли хватит их?) Инки подтянул до верха ведерко с песком, сунул руки в рукава старой куртки (другая, которая поновее, осталась вчера в школе).

— Я пошел…

— Ты, Сосед, хоть бы спасибо сказал после еды. До чего неотесанный…

— Да спасибо, спасибо… Легче тебе стало?

— Уроки-то учил вчера?

Ага, до уроков ему вчера было! Что за привычка — сказать вслед человеку гадость…

На дворе подошел к арке, заранее съежился. Навстречу дунуло моросью и запахом прелых тополиных листьев (хотя ближние тополя были спилены). Все как всегда. Инки поднял воротник и стал думать на ходу о часах. Почему все-таки закапризничали? Неужели правда из-за мухи (и значит, из-за него, из-за Инки)? Или просто ослабел, постарел механизм и просит добавочной нагрузки? Может, в самом деле? Надо положить в песок большую гайку или шарик-подшипник… Эта простая мысль приободрила Инки, и даже появилась надежда, что злоключения сегодня минуют его…

Не миновали. Начались у порога. Оказалось, при входе в вестибюль дежурные восьмиклассники устраивают «шмон» — проверяют у входящих мальчишек сумки и карманы. Здесь же была и дежурная учительница — пожилая, недовольная, шумная. Инки ее почти не знал (говорят, преподавала у старших историю). Она мегафонным голосом объясняла недовольным, что проверка делается по директорскому приказу. «Потому что хватит приносить в школу курево и прочие гадости, а кто недоволен, могу проводить прямо к Фаине Юрьевне!»

Инки сразу и не понял, что ему грозит. Пацаны были натренированные, тряхнули и умело обшарили его сумку, запустили лапы в карманы куртки.

— Ага! Спички?!

Это были не спички, а коробок с Дагги-Тиц. Долговязый восьмиклассник с прыщавым подбородком обрадованно поднял трофей над головой.

— Дай сюда! — Инки подпрыгнул.

— Не лапай! — гоготнул восьмиклассник, довольный добычей.

— Дай сюда!! Это не спички!

— Что за вопли? — развернулась в их сторону историчка.

— Лилия Гавриловна, вот! Принес да еще орет, инфузория… — Восьмиклассник злорадно передал коробок своей наставнице.

— Та-ак…

— Отдайте! Это не спички! Это вообще… моё! Не трогайте!

Небывалое отчаяние захлестнуло Инки. Потому что… потому что отбирали последнее, что у него было! Гады! Ну, чего им от него еще надо!

— Не смейте!..

— Что за истерика? — сморщилась Лилия Гавриловна. А восьмиклассник ухватил Инки за бока. Тот дернулся:

— Там же не спички!!

Историчка глянула со смесью брезгливости и любопытства.

— Если не спички, то что?

— Не ваше дело! Не трогайте!

Но она, конечно же, выдвинула ящичек из-под крышки. Ногтями подцепила белый лоскуток. Дрогнула морщинистыми щеками.

— Что за гадость… Зачем это тебе?

«Не ваше дело!» — хотел опять крикнуть Инки. Но остаток благоразумия тормознул его.

— Это… для коллекции! Отдайте…

— Чушь какая! Коллекция дохлых мух! Не смей носить в школу всякую заразу… Засохин! Выброси эту мерзость в урну!

Восьмиклассник Засохин с готовностью протянул руку (и отпустил Инки). Инки ринулся наперехват! Он успел выхватить приоткрытый коробок из пальцев исторички. Сжал в ладони. Спиной вперед рванулся к двери. И замер там, ощетиненный и задохнувшийся от сухого плача.

Лицо дежурной учительницы по имени Лилия Гавриловна стало малиновым.

— Засохин! Отбери у этого паршивца!..

Но все, кто смотрел на Инки, видели: отобрать коробок, пока мальчишка жив, невозможно…

— Засохин, не надо… Как у него фамилия? Впрочем, узнаем по дневнику… — пальцем за ремень она подцепила упавшую Инкину сумку с каменного пола. — Бросаться на педагога… Пусть родители сегодня же явятся в учительскую. Сумку они получат у завуча!

— Подави́тесь вы ею, — отчетливо сказал Инки. И толкнул спиной дверь.

Скамейка

Он брел, брел, брел. Сперва моросило, Инки натянул капюшон. Потом дождик перестал, слегка прояснило. Инки сбросил капюшон, мотнув головой. Он делал это машинально, мысли были не о погоде. Да и не было связных мыслей…

Инки ни о чем не жалел, ничего не боялся. Хуже, чем есть, быть уже не могло. Оставалось просто ждать. Как ждать, где — это все равно… Хотя нет, надо было еще похоронить Дагги-Тиц.

Среди затоптанных листьев на асфальте Инки вдруг зацепил глазами один — чистый и ярко-желтый, как цветок одуванчика. И вспомнил настоящие одуванчики — на улице Торфодобытчиков, напротив магазина «Хозтовары». И понял, где он должен зарыть коробок…