Dagome iudex: трилогия

Минуло время сбора осколы, то есть березового сока, потом еще раз изменился месяц, и наконец пришел месяц травен, когда уже зеленеет трава, а люди выпускают скотину на свежую зелень. Хлодр уже не валялся в кровати, а начинал ходить, опираясь на сделанные им самим же костыли. Он делал несколько шагов по чердаку, чаще всего — от кровати до передней стенки дома Астрид. В одном из бревен выпал сучок, и через дыру можно было видеть реку, вытекающую из озера Друзо, и порт. Льды уже давно растаяли, плененные в их холодных объятиях корабли ушли в дальние края, а на их место все время прибывали новые и новые суда, чтобы через какое-то время тоже уйти из порта. Хлодр научил юношу различать виды суден. Так вот, в порт заходили громадные и широкие ферие с высокими бортами, предназначенные для купцов и их товаров; кнорры для дальних путешествий; скуты — с тремя десятками весел, отличные и для войны, и для торговли; карфи — помещающие от двенадцати до тридцати двух гребцов. У всех кораблей имелась мачта с парусом, места для гребцов, а также руль и киль, позволявшие плыть под углом к ветру. Величина кораблей определялась количеством гребцов и предназначенных для них скамей; делили же эти суда на предназначенные для купцов — канпсикипы, и очень длинные, с малой посадкой — лангскипы, годящиеся для военных походов. Военное судно снекка, как правило, имело двадцать скамей, оно могло взять сорок четыре человека и пару лошадей. Приплывали в порт и несколько меньшие по размеру скейды, очень быстрые; слово «скейд» уже означает «судно, которое быстро режет воду». Самые большие военные корабли назывались драккарами, то есть «драконами», поскольку у них были бронзовые носы с помещенными на них фигурами огнедышащих чудовищ. На носах у других кораблей можно было видеть человеческие фигуры, отлитые из бронзы или даже золота; быков с высоко поднятыми головами, дельфинов и людей с конскими туловищами. На вершинах мачт поворачивались птицы, выкованные из тонкого металла — они показывали направление ветра. У каждого большого корабля было свое имя. Хлодр ожидал прихода «Длинного Змея» — драккара, несущего на носу изображение дракона с раздвоенным языком. Но, хоть каждое утро, а то и весь день высматривал Хлодр через дыру в бревне, следя за рекою и портом — драккар все не появлялся.

Хлодр пока еще не мог обходиться без костылей, и эта беспомощность становилась причиной того, что временами впадал он в печаль, отказываясь от еды, не желая видеть юношу и даже Астрид. Но бывало и так, что он становился буйным и бил мечом в балки крыши. «Остерегайтесь, чтобы как-нибудь не впал я в берсеркер, то есть волчье бешенство, — предупреждал он тогда Астрид и сына Бозы. — Иногда такое случается с аскоманами во время битвы. Тогда они убивают без разбору, а если их ранят — не чувствуют боли. Такие в бою нужны, но их окружают всеобщим презрением, считая глупцами и безумцами. Но кто знает, не заболею ли я такой хворью от ничегонеделания, и тогда смогу убить тебя, безымянный, и Астрид.»

Иногда Хлодр начинал бахвалиться и вспоминать свою молодость. Он рассказывал, будто еще дренгом мог пробежать вдоль всего корабля по движущимся веслам. Совершить подобное мог человек лишь необыкновенно ловкий и отважный, редко кому удавалось такое, особенно на многовесельном судне.

Как и каждый аскоман Хлодр любил корабли, и, как каждый аскоман, желал, чтобы после смерти его сожгли вместе с его судном. Если же кто не был в состоянии купить себе корабль, друзья хоронили такого в каменной гробнице, сложенной в виде корабельного корпуса. «Это мы стали повелителями всех морей и океанов, — хвастался Хлодр сыну Бозы. — Наши корабли не плывут безвольно, подталкиваемые лишь ветром. У них малая посадка, и они могут заплывать даже на сушу. И тогда мы молниями нападаем на не осознающих опасности людей. Наши суда легки, мы можем перетаскивать их по суше или даже нести на плечах. И борта у них выше, чем у всех других кораблей, потому легко нам запрыгивать на вражеские суда с низкими бортами.»

Сын Бозы тоже мучался бездействием. Особенно сильно тогда, когда, как ему казалось, он уже неплохо познал аскоманский язык и обычаи. Он еще не мог упражняться с Хлодром на мечах, поскольку тот передвигался только на костылях, и его можно было легко победить. Надоела ему и любовь Астрид. Зелы научила юношу не только языку тела и глаз, но и пониманию тела мужчин и женщин. Благодаря этому, он мог довести Астрид до потери сознания, вызванной экстазом. Только вот она не могла сделать такого же с ним, ибо не знала тайн мужского тела. В ее объятиях сын Бозы тосковал по Зелы, и его телесное желание никогда не было исполнено до конца. «все наши женщины холодны, — сказал ему Хлодр, когда юноша пожаловался ему на отсутствие любовного искусства у Астрид. — Да, запомни и еще одно наше присловье: холоден совет нашей женщины. Поэтому будь осторожен и не слишком прислушивайся к ее советам.»