Дай лапу, друг медведь !

- Высоко не надо. Сажени две от земли, и хватит. По-нонешнему метра четыре... Сучки, которые глядеть мешают, уберите, чтобы поле хорошо видать было. А то, как смеркнется, любой листочек помехой станет. Сидеть, конечно, надо тихо. Шевелиться нельзя, говорить нельзя, а курить - боже упаси!

- Что вы, дедушка! Мы же не курим! - вспыхнул Валерка.

- Понимаю!.. Я уж так, заодно сказал.

- Спасибо! - поблагодарил Валерка старика. - А то мы хотели на Крутиху бежать, прошлогодние лабазы смотреть.

Деда Макара передернуло.

- На Крутихе - лабазы? Тьфу! - Он сплюнул на пол и растер подошвой подшитого валенка. - То не лабазы, а срамота одна, архитура какая-то. Столько нагорожено кольев да жердей, что и заяц за версту увидит. Гвоздей по фунту страчено. Только деревья спортили, пакостники!.. Лабаз неприметным должен быть и чтобы человека на нем не видать было. Вот как!..

3

Когда-то на Стрелихе, на этом длинном поле, с трех сторон окруженном лесом, был хутор. Жил на том хуторе большой угрюмый мужик по прозвищу "Стрелец". Прозвали его так за то, что будто бы давным-давно то ли его прадед, то ли дед прадеда служил во времена Петра Первого в стрельцах.

Хуторянин умер вскоре после революции от тяжелой болезни, которая скрутила его в одночасье. Оставшись одна, бездетная вдова Стрельца Марфа забросила хозяйство и стала жить тем, что каждодневно ходила в Овинцево нянчить ребятишек.

Ни яслей, ни детских садов в ту пору не было, и Марфа Стрелиха очень выручала семейных женщин. Кто бы ни попросил ее поглядеть за ребятишками, к каждому она с готовностью шла на помощь. Соберет десяток, а то и больше ребят и забавляет их - сказки рассказывает, песенки, самой же придуманные, напевает. В обеденный час всех накормит, напоит, самых малых спать уложит, а тех, кто постарше, на улицу выведет, чтобы сон младшеньким не сбивали; и ходит с ними, как квочка с цыплятами.

В деревню Марфа Стрелиха так и не переселилась и каждый вечер ходила ночевать в свою избу, которую деревенские мужики время от времени подправляли в благодарность за добрые услуги хозяйки.

Умерла Марфа на своем хуторе старой-престарой, уже после войны. Дом свой она завещала сельсовету "на благо малым детишкам". Но изба оказалась настолько ветхой, что ни на что не годилась, и сельсовет вывез ее на дрова для колхозного детсада. На месте хутора остался лишь небольшой бугорок да высокая развесистая береза, что росла под окнами дома.

С тех пор широкое поле, что окаймляло былой хутор, так и называлось - Стрелиха, под этим названием значилось оно и во всех колхозных документах.

На бугорке, где прежде стоял дом, густо разрослись ивовые кусты. Каждую весну трактористы опахивали этот крохотный клочок земли с высокой березой да зарослями ивняка. Но когда председатель колхоза распорядился выкорчевать кусты и старую березу, чтобы они не мешали в работе, колхозники Овинцева, те самые, которых в малолетстве пестовала старая Стрелиха, не позволили выполнить это распоряжение: для них береза была памятью о славной и доброй женщине. Так эта береза и стоит до сих пор посреди поля.

- Давай тут! - предложил Валерка, оглядывая старое дерево. - Видишь, какая она суковатая, и все поле с нее видать!

Андрюшка возразил:

- Дедко Макар сказал, что на краю поля делать надо. А на этой березе медведь сразу нас увидит.

Долго бродили ребята вокруг Стрелихи, подыскивая подходящие для устройства лабаза деревья. Валерка таскал под мышкой длинную доску, а Андрюшка - прямой березовый кол. Они уже не раз влезали на приглянувшиеся осины и березы, но приладить доску, чтобы она была незаметна и держалась крепко, не удавалось.

- Попробуем еще здесь, - предложил Андрюшка, остановившись возле трех берез, растущих из одного корня.

Валерка задрал голову. Толстые белые стволы с зеленоватыми узорами лишайников на коре метров на пять от земли не имели ни единого сучка. Зато выше сучья были корявые и толстые.

- Высоко лезть. Без сучьев-то... - с сомнением сказал он.

- Заберемся! - И Андрюшка первым полез на березу, которая была потоньше.

Грузный и мешковатый, он лез неуклюже, обхватывая березу руками и ногами, при этом надсадно пыхтел, но все же подвигался вверх и добрался-таки до нижнего сука. Взгромоздившись на этот сук, он протянул руку вниз:

- Давай доску!

Валерка вставал на цыпочки, но подать доску не смог - она оказалась коротковатой. Тогда Андрюшка вытащил из кармана бечевку, размотал ее и конец спустил Валерке.

- Привяжи к доске!

Все получилось ловко. Андрюшка поднял на веревочке доску, положил ее на сучья, потом таким же способом принял от Валерки березовый кол.

- Лезь, все готово.

Валерка забрался на березу только с третьей попытки.

- Смотри, как крепко! - полушепотом сказал Андрюшка и потрогал доску. - Даже привязывать ничего не надо.

Друзья уселись рядышком, поставили ноги на березовую палку, огляделись. Край поля просматривался с шестиметровой высоты великолепно. Несколько редколистных веточек, которые оказались на уровне глаз, нисколько не мешали обзору.