Дай лапу, друг медведь !

Вадим Сергеевич бережно опустил закутанного медвежонка на пол посреди избы, скинул с себя полушубок. Он сам вытащил из фуфайки ремни, мысленно подивившись сметливости ребят, перерезал веревочки, которыми были связаны рукава и стянут ворот, потом расстегнул все пуговицы и тихонечко раскинул полы. Медвежонок лежал на левом боку, поджав лапы и подогнув к груди мордочку. Глаза его были закрыты, он прерывисто и часто дышал. Шерсть на передней лапе повыше локтя и на груди свалялась и слиплась от запекшейся крови.

- Папка, а он живой? - спросил Вовка, тараща на медвежонка круглые зеленоватые глаза.

- Видишь, дышит, - тихо отозвался Вадим Сергеевич. - Значит, живой!

- И его можно потрогать?

- Нельзя, - ответил Андрюшка. - В лесу он меня знаешь как за руку тяпнул!..

Бабка Перьиха тоже подошла, чтобы посмотреть медвежонка. Склонившись над ним, она постояла так и сказала с безнадежным вздохом:

- Не жилец.

Борька испуганно глянул на старуху, а Андрюшка хмуро сказал:

- Лечить ведь будем!..

Неизвестно, что подействовало на медвежонка - тепло, яркий электрический свет или людской говор, - но он вдруг упруго разогнул спину, приподнял голову и забился на месте, делая отчаянные попытки встать на ноги; глаза его хищно посверкивали. Вовка шарахнулся к бабке, Андрюшка же схватил отцовский полушубок и накрыл им медвежонка.

- Боится, - шепотом сказал он. - Может, его в спальню перенести? Свет выключим, заходить пока не будем...

- Сначала место надо подготовить, - возразил отец. - Пусть полежит под шубой, а я ему угол в спальне отгорожу.

И он отправился в сарай готовить доски.

35

Ребята очень волновались, приедет ли ветеринарный врач: а вдруг его не окажется дома? Но врач приехал. Это был высокий, уже не молодой человек, сухой и подвижный, с обветренным и красным с мороза лицом. Пожимая широкую ладонь Вадима Сергеевича, он укоризненно сказал:

- Когда только вы привыкнете пользоваться телефоном? Ведь можно было позвонить мне из конторы бригады или от Гвоздевых! Человека сгоняли в такую даль, - он кивнул на Сизова-старшего, - и я приехал на целых полчаса позднее, чем мог бы. Надеюсь, не опоздал? Жив еще ваш найденыш?

- Жив, жив!.. - в один голос ответили Андрюшка и Борька.

Виталий Максимович разделся и прошел в комнату, прихватив привезенный с собой чемоданчик.

- Это он тут, под шубой?

- Он. Свету боится, вот и пришлось прикрыть, - пояснил Вадим Сергеевич.

Виталий Максимович приподнял полушубок и несколько секунд внимательно смотрел на медвежонка.

- Слаб. Очень слаб, - сказал он. - Но будем надеяться на живучесть породы.

По его распоряжению Андрюшкина кровать превратилась в операционный стол. Не обращая внимания на слабое сопротивление, врач ловко надел медвежонку намордник, перенес его на кровать и на каждую лапу накинул по петле из узких сыромятных ремней. Привязав эти ремни к спинкам кровати и попеременно подтягивая их, Виталий Максимович добился того, что медвежонок лишился малейшей возможности двигаться. Он лежал на спине, будто распятый.

Андрюшка и Борька думали, что ветеринар сразу начнет искать раны, скрытые слипшейся от крови шерстью. Но Виталий Максимович будто и не замечал этих ран. Сначала он посмотрел глаза медвежонка, потом погрузил пальцы руки в густую шерсть на его шее, постоял так несколько секунд, затем ощупал лапы и грудь, наконец достал стетоскоп и долго слушал, как врач прослушивает больного.

Вадим Сергеевич, Федор Трофимович, Андрюшка и Борька стояли возле кровати и не спускали глаз с изрезанного морщинами лица ветеринара. Но лицо Виталия Максимовича оставалось таким же сосредоточенно-серьезным, и по нему невозможно было определить, хорошее или плохое слышится ему в трубке.

- Ну как? - с робкой надеждой спросил Вадим Сергеевич.

Виталий Максимович неопределенно пожал плечами, но увидел тревожно ждущие глаза Андрюшки и Борьки и сказал:

- Можете быть уверены - я сделаю все, чтобы он выжил.

Затаив дыхание, ребята смотрели, как врач делал медвежонку уколы сначала в шею, потом в здоровую лапу. После этого он смочил каким-то раствором слипшуюся шерсть и стал аккуратно обстригать ее. И по мере того как он стриг, на груди медвежонка обнажалась широкая рваная рана. Она показалась ребятам настолько страшной, что надежда на спасение медвежонка почти угасла. Когда Виталий Максимович стал промывать эту рану, медвежонок глухо застонал, и по телу его волнами пошла дрожь.

- Ничего, потерпи, - бодро говорил Виталий Максимович. - С такой раной ты еще сто лет проживешь!..

- А что, разве она не опасная? - спросил Федор Трофимович.

- Все раны опасны, - возразил ветеринар. - Однако это ранение можно отнести к категории легких. Самое главное - что пуля не проникла в полость груди и легкие и плевра целы. А грудная кость, хоть и сильно разбита, срастется.

Ребята повеселели.