Дай лапу, друг медведь!

Федор Трофимович грузно сел на бревно и, сутулый, сникший, вдруг стал очень похож на Борьку - такой же небольшой, угловатый, пришибленный.

- Чего же сам-то Борька мне не признался?

- Так то же тайна была! Я никому ни слова, и он никому. Да и не поверили бы вы.

- Не поверил бы, - вздохнув, согласился Федор Трофимович. - Сказал, что не курит, а я не поверил.

- Вот видите!.. И теперь может так получиться. А знаете, как обидно, если не виноват!

- Это, Андрюха, я знаю. По себе знаю!.. - Помолчал, видно вспоминая что-то, потом, будто очнувшись, спросил: - Все? Или еще чего скажешь?

- Все.

Они вместе встали и пошли к деревне.

...Весь день Борька сидел над раскрытыми учебниками, но ничего не выучил. Матери, которая приходила с фермы всего на часок, он ничего не сказал: не хотел раньше времени расстраивать, и с тоской и страхом ждал возвращения отца. Он готов был провалиться сквозь землю, когда услышал в сенях его шаги. Он спрятал под стол забинтованную руку, уткнулся в книгу, но буквы прыгали перед глазами.

Отец молча скинул у порога сапоги и долго гремел в углу умывальником.

- Ужинал?

Борька отрицательно мотнул головой.

- Так все и сидишь с книжкой? Ведь голова лопнет.

- Завтра тебя... директорша вызывает. С восьми утра до семи вечера. Обязательно велела прийти. И чтобы мама тоже, - не поднимая головы, сказал Борька.

- Чего опять?

Борька съежился, всхлипнул.

- Ладно. В обед схожу, сам узнаю... Да брось книгу-то! Все равно не учишь - по лицу вижу.

- Ничего... неохота... - прошептал Борька и не сдержался: голова его, будто надломившись, упала на книгу.

Федор Трофимович, приземистый, угловатый, остановился посреди избы и долго смотрел на судорожно вздрагивающие плечи сына. На мгновение ему показалось, что это не сын, а он сам, Федька, маленький, головастый, с острыми лопатками, сидит за столом и, уронив голову на учебник, плачет, незаслуженно обиженный и никем не понятый.

- Ты погоди реветь-то!.. - дрогнувшим голосом сказал отец. - Ежели не виноват, все уладится.

Но Борька ничего не слышал, слезы душили его.

- Экий ты у меня!.. - Федор Трофимович сел к сыну, неловко прижал к себе. - Будет!.. Я ведь, смотри, все понимаю, все!.. Самого зазря били. А чего поделаешь?.. И ты меня... прости за тот раз. Думал, вправду курить начал.

Не сразу дошел до Борьки смысл отцовских слов, а когда он понял, о чем речь, приподнял голову, недоуменно спросил:

- Откуда... узнал?

- С Андрюхой беседовал. Сам пришел. Вот и рассказал.

- И про Валеркину куртку?

- И про куртку. Говорит, все на тебя думают, а точно никто не знает... Ты за его держись, за Андрюху-то! Он надежный. А тот случай, что с табаком вышел... забудь. И вот мое слово: больше пальцем не трону! Только и ты мне по-честному, правду...

Борька сидел, прижавшись к отцу, слушал его неуклюжую, совсем необычную речь и чувствовал, как тает, как уходит из сердца обида.

- А я ведь тебе никогда и не врал, - тихо сказал Борька. - Только ты не всегда... верил.

- А теперь буду. Ей-богу, буду верить!.. - Он помолчал. - Трудно ты жить начинаешь. Трудно... И я так же начинал... - Он умолк, засмущавшись своей минутной слабости, порывисто поднялся и сказал: - Давай-ка ужинать!..

...Утром Андрюшка видел в окно, как Борька сыпал корм птицам в кормушки, развешанные на облетевших кустах калины, и понял, что у Сизовых пока все спокойно.

24

Начался пятый урок, когда Федор Трофимович и Анастасия Прокопьевна Сизовы пришли в школу. Невысокие и чем-то удивительно похожие друг на друга - то ли широкими лицами, то ли одинаково настороженными светло-серыми глазами, - они остановились у двери в директорскую.

- Ты хоть шапку-то сними! - шепотом подсказала мужу Анастасия Прокопьевна.

Федор Трофимович стащил с головы картуз, ладонью пригладил взъерошенные волосы.

- Ну, чего, пойдем!.. - и осторожно постучал в дверь.

Директор школы Нонна Федоровна Круглова, пожилая и очень спокойная женщина, работала в школе много лет и Сизовых, конечно, знала в лицо. Она поднялась им навстречу из-за своего широкого стола и дружелюбно пригласила:

- Вот сюда, поближе садитесь! - И взглянула на часы: - К сожалению, Ирина Васильевна, классный руководитель пятого "Б", в котором учится ваш сын, сейчас на уроке. Но мы с ней обо всем переговорили, поэтому я могу беседовать с вами одна.

Она села, на минуту задумалась.

Федор Трофимович и Анастасия Прокопьевна не мигая смотрели на добродушное крупное лицо директора и затаенно ждали, что же она им скажет.

- Вы в кабинете у меня не первый раз, - начала Нонна Федоровна. Мальчик у вас трудный, и я еще ни разу не могла вас обрадовать его успехами ни в учебе, ни в поведении. Но нынешний учебный год Боря начал неплохо. Учиться стал лучше, и поведение удовлетворительное.

Отец и мать Борьки облегченно вздохнули.

- Это отрадный сдвиг. И вдруг вчера он опять сорвался... Вы знаете, что он сделал?

Анастасия Прокопьевна испуганно заморгала, а Федор Трофимович кашлянул и робко спросил:

- Значит, все-таки он... порезал?

- Он. Случай невероятный. Такого у нас в школе не было.

- Господи, за что же он так-то?.. - прошептала Анастасия Прокопьевна.