Дай мне развод (СИ)

Он дарит мне нежную улыбку и разворачивается, чтобы уйти, потому что разговор окончен. Это максимум, наверно, его личный Эндшпиль, но я все равно бросаю вслед:

- Спасибо тебе большое за совет. Если можно, я еще буду обращаться?

Чтобы знал. Это я тоже хорошо выучила: всегда говорите своим дорогим людям такие простые слова благодарности, чтобы они знали, как много для тебя значат, и как ты ценишь все то, что они для тебя делают.

Иногда ведь можно просто не успеть…

Дедушка на миг замирает, и я чувствую улыбку в его голосе, когда он мне отвечает:

- Конечно, принцесса. Ты всегда знаешь, где меня найти.

Мы не говорим о «любви», потому что оба не готовы, наверно, и обоим страшно, но это, чтоб вы знали, почти три заветных слова. Потому что это правда: я его люблю, и он любит меня. Так, легко в этом разобраться, достаточно лишь посмотреть в глаза.

А что я вижу в глазах Ильяса? С этим сложнее…

Поэтому, хоть я и продолжаю собираться, но мысли о кошмарном свидании не отпускаю далеко. Как ребенок, я планирую свою жестокую месть с мерзкой улыбочкой, но ярким блеском в глазах, которого не было с Кириллом.

И ни с кем не было. Это мне надо признать: я с предвкушением наношу макияж и с подъемом выбираю наряд, а потом так спешу на выход, что аж подпрыгиваю.

И в груди так тепло…будто я счастлива. Безоговорочно счастлива…

Он в меня влюблен.

Влю-блен.

Так сладко разливается это слово, будто я сладкую вату на язык положила...

Влюблен...

Глава 19. Я помогу тебе разобраться

Как и полагается, несмотря на все мои планируемые козни — я волнуюсь. Пока едем до ресторана, отвечаю односложно, а сама еле сдерживаюсь, чтобы не начать ковырять свои пальцы по привычке. Он то ее хорошо знает, черт подери, а допустить, что поймет мои истинные чувства? Ни за что! Пусть думает, что я злюсь. Так лучше. Так безопаснее.

На самом деле, я даже не волнуюсь, а дико-дико растеряна. Внутри меня бьет смятение и страх, словно я затерялась в дремучем лесу и не знаю дорогу обратно. Только в моем случае, лес — это собственные чувства, а «дорога обратно» — это вообще что-то эфемерное. Я ведь обратно не хочу! Ни к отцу, ни к себе той забитой, а куда хочу? Не понимаю.

Снова в голове возникает образ обычной семьи. С Ильясом, конечно же, но это ему тоже знать необязательно, а я погружаюсь глубже. Даже улыбку позволяю легкую, когда буквально вижу, как мы могли бы быть счастливы, если бы были нормальными изначально. Как ни крути, но жили-то мы неплохо. Мне так всегда казалось, по крайней мере. Конфликты были, но решались достаточно легко: Ильяс — мудрый мужчина, умеющий находить компромисс, а я ничего зазорного не видела в том, чтобы где-то прогнуться и в принципе быть гибкой. Все ради семьи, как мне казалось, настоящей. Но теперь-то все иначе…Точнее, все изменилось, когда он открыл мне глаза, а вот что «теперь» будет неизвестно.

Это то и пугает. Обратно я не хочу — совершенно точно! Жить в иллюзиях и обмане страшно. Я поддамся чувствам, а он втянет меня в омут куда как глубже предыдущего, и как тогда выживать? Если под воду уйти с головой? Где искать спасения? Дедушка не вечный. Мне об этом думать страшно, но если отбросить в сторону неконструктивные эмоции, а подойти к делу с холодной головой: что если все это игра? Что, если Амаев «такой хороший», пока есть препятствие в виде старого, но очень шустрого генерала? А потом? Если потом все рухнет? Стоит мне остаться одной, как очередной ушат с холодной как лед, водой выльется на голову. Только если раньше у меня, опять же, был зонтик, потом я могу остаться абсолютно голая, и что мне тогда прикажите делать?…

- Дарина?

Ильяс теребит меня за руку, и я пару раз моргаю. Если честно, то все прошло мимо: и как мы парковались, и как поднимались на последний этаж моего любимого ресторана, и как занимали лучший столик у окна, откуда открывается потрясающий вид на город.

Черт. Клювом прощелкала пару возможностей подложить свинью, ну ты и балда! Давай, сосредоточься! Боишься, что это игра?! Тогда бей! Давай! Ты знаешь, чего Ильяс боится больше всего — пятно на репутации. Если он играет, терпеть этого не станет ни ради каких целей. Только если…

Перевожу взгляд на официанта. Ага, значит, меня звали уже не в первый раз, и тот пусть терпеливо ждет, но явно намекает: давай заказывай, чего расселась?!

Ну…погнали.

Отгибаюсь на спинку стула, немного щурюсь, а потом выдаю.

- Я хочу макарохи.

Бам! И громко так, чтобы соседние столики тоже слышали!

Тут, полагаю, надо пояснить: в ресторане с мишленовской звездой не приходят с просьбами подать им «макарохи». Здесь таких слов в принципе не знают. Здесь от них у парочки надутых толстосумов и их светских жен может и сердце остановится.

Моветон, как он есть. За которым следует все: и взгляды в мою сторону, и шепотки, и осуждение.

Мол, ты кого привел?! Что за деревня?!

Однако я кайфую. Мерзко улыбаюсь, выжидающе смотрю на официанта с поднятыми бровями, а тот аккуратно так переспрашивает:

- Простите? Вы сказали…мака…рохи?