Дай мне руку, брат

Их пробовали объявить в розыск, клеймили позором в СМИ, а офицерам предлагали даже сдаться за вознаграждение, думая, что те попросту были запуганы инициаторами побега из числа солдат. Глупцы! Зачем было выносить сор из избы?

Как только о самовольстве этих двух частей стало известно широкому кругу военнослужащих, бегство из Вооруженных Сил стало поистине массовым и неконтролируемым. Причем многие бежали прямо с караульных постов, бежали целыми подразделениями, иногда даже с оружием.

Большинство солдат, конечно же, просто возвращалось домой, но были и те, чьи семьи успели пострадать от всевозрастающего произвола СОЛОДа или примкнувших к ним на основании Приказа № 4 войсковых подразделений. Вот как раз такие, затаившие обиду на беспредельщиков, а еще и те, кто попросту искал приключений, уходили в полесские леса с наиболее серьезными намерениями.

Недовольных опрометчивыми шагами Временного Комитета в стране была просто масса. Властям не подчинялись целыми деревнями, поселками. К примеру: четыре месяца назад в Воложинском районе одну немногочисленную группу бойцов СОЛОДа разоружили и взяли в заложники, требуя руководителей местного Временного комитета для переговоров и объяснений столь бесцеремонного поведения этих солдат в поселке Ивенец. Вояки попросту беспардонно вышвыривали на улицу людей, чьи фамилии имелись в каком-то «черном списке», причем вышвыривали вместе с женами и детьми, а в опустевших домах производили …даже не обыски, по существу – погромы, то ли из зависти, то ли из злости портя все имущество неугодных кому-то граждан.

Вместо переговоров Генштабом ВКСПБ было принято решение о проведении в этом поселке специальной операции по освобождению заложников, во время которой (по сводке Комитета, отправленной в СМИ) погибло двенадцать «террористов».

Но, это все севернее. Что же касаемо Гомеля, то последние полгода его активного сопротивления ему дорого стоили. Во время вышеуказанного разгона несанкционированной демонстрации 15 марта подразделения КВООН сначала вытеснили людей с площади на прилегающую улицу, заблокировали их там, а после давили танками, предлагая разойтись с митинга и не нарушать общественный порядок.

По самым скромным подсчетам в тот день погибло около четырехсот человек. Многочисленность демонстрации в тот день была обусловлена еще и тем фактом, что достоянием гласности стало обращение к народу Беларуси лидера одного из самых отчаянных отрядов сопротивления, называемых «Бацькаўшчына» (Отечество (бел.)).

«Обращение» появилось в виде множества компакт-дисков с видеозаписями, раздаваемых неизвестными людьми на улицах города и пригородов. Все бы ничего, ведь подобные выступления лидеров других партизан с призывами объединить усилия в борьбе с оккупацией появлялись и раньше, да вот только …лидер. Он, как известно, лидеру рознь.

Этого в народе звали «Бацька» (отсюда и «Бацькаўшчына»). СОЛОД и СОПТ (специальный отряд поиска террористов) неоднократно проводили массивные и безуспешные мероприятия на юге Белоруссии с целью обнаружения и уничтожения данного формирования, да где там. Это уже были не просто шкодившие Коалиции стрелки, а борцы идейные, настоящие партизаны, прекрасно вооруженные, осторожные, за которыми чувствовалась сильная, умелая рука профессионала. Каждая их акция проводилась по-хозяйски нагло и уверенно.

Подходя к означенной дате 15 марта ситуация изменилась просто кардинально, ведь лидером «Бацькаўшчыны», исходя из некачественного видеоизображения, являлся не кто иной, как пропавший в мае 2004 года в лесах близ Леснинска Президент Беларуси или человек, который был похож на него как две капли воды. Стоит ли говорить, как это подняло дух лишившимся мира и стабильности трудолюбивому народу многострадальной Беларуси? Впрочем, обо всем по порядку…

Третьего апреля 2006 года от аэропорта «Минск-2» в сторону города мчался кортеж. Его главный автомобиль – бронированный, ручной сборки «Мерседес», способен был удовлетворить требования даже самого капризного пассажира, однако человек, которого встречали так помпезно, выглядел недовольным. Едва вереница машин вырвалась на шоссе, он безбоязненно и рискованно открыл окно, не смотря на настоятельные просьбы телохранителей не делать этого. Дело в том, что Феликс Желязны имел врожденную аллергию на кедровое масло, натуральный концентрат которого, входил в состав ароматизатора салона. Никто из встречающих этого не знал, хотя чему тут удивляться? Слабости господина Желязного были великой тайной.

Он уже многократно бывал в Беларуси, но впервые его встречали с таким размахом. Эскорт, блистая лоском под ярким апрельским солнцем, свернул на могилевское шоссе, одним махом проскочил поселок Привольный, и выехал на прямую, ведущую к Минску. Справа посреди поля, прилегающего к микрорайону Сосны, белели полуразрушенные, почерневшие от пожаров развалины недостроенных коттеджей.

– М-да, – вздохнул важный гость, сосредоточенно глядя сквозь мощные диоптрии своих древних роговых очков, – а ведь совсем недавно я признавал это место весьма удачным капиталовложением…