Дай мне руку, брат

– Оставьте церемонии, что случилось?

– В общем, господин Пристрек Валентин Анатольевич уполномочил меня связаться с вами и сообщить срочную информацию. Где вы сейчас?

– Не слишком ли много вы на себя берете, Зеленько?

– Я все понимаю, господин Желязны, в СИЗО случилась неприятность. Валентин Анатольевич убыл туда, скоро освободится и, …приказал найти вас, повторяю, срочно!

– Что за спешка, в общих чертах? Я занят…

Зеленько шумно выдохнул в трубку и тихо произнес:

– Есть новости, Олсен…

– Он мертв?

– Он …пропал.

Пауза длилась не более трех секунд:

– Я в …, я через двадцать минут буду возле Комитета, встретьте меня внизу.

Желязны и Зеленько поднялись в кабинет Главы Временного Комитета по Стабилизации Правительства Беларуси, Валентина Анатольевича Пристрека. В просторном помещении, деловито поблескивающим металлическими арками выгнутых спинок стульев, коих здесь было столько, что они едва могли бы поместиться вокруг массивного эллипса стола, был только хозяин помещения. Он поднялся навстречу Феликсу, кивнул Зеленько и тот молча вышел прочь.

– Здравствуйте, – тихо сказал Пристрек, сделал шаг в сторону и жестом пригласил своего гостя сесть на любое удобное для него место. Феликс безцеремонно подошел к главному креслу кабинета и тут же погрузил на него свой худощавый зад. Ничуть не смутившись этому, Валентин Анатольевич приблизился к нему, взял со своего стола бордовую пластиковую папку и, устроившись на соседнем стуле, аккуратно положил ее перед собой.

Желязны на несколько секунд сомкнул веки и совершил длинный и ровный выдох. Короткое время концентрации кончилось. Он открыл глаза, снял очки, достал из кармана носовой платок и, продолжая пребывать в глубокой задумчивости, медленно стал протирать стекла. Вскоре выпуклые, мощные линзы имели просто идеальный вид. Платок, полным хладнокровия жестом вернулся обратно в карман и Желязны, медленно огладивший его подвернувшийся клапан, наконец, спросил:

– У вас же там были свои люди?

Пристрек коротко вскинул брови и вздохнул:

– Были? Они все мои, а он пропал как раз на смене… самых преданных.

– И что они говорят?

– Всякую ерунду…

– Со временем исчезновения определились?

– Нет. В том-то и дело, что нет. Кто-то считает, что он пропал днем, кто-то, что ночью.

– Думаю, дневная версия ближе к истине.

Пристрек нахмурился:

– Мистер Желязны, я ни в коей мере не стал бы подвергать сомнению вашу интуицию и проницательность, однако не смогли бы вы мне объяснить, почему вы думаете, что он пропал именно днем?

– Нет, – тихо и властно ответил Желязны, – я не стану вам ничего объяснять и как раз по причине того, что полагаюсь на свою интуицию и проницательность. – Феликс надел очки, и криво ухмыльнулся. – Нас ждет весьма серьезный разговор, Валентин Анатольевич. Вы обязаны мне пообещать спокойно сидеть и слушать, а также точно и коротко отвечать на мои вопросы. В противном случае, я просто буду вынужден покинуть этот кабинет и убыть за пределы страны. На это вы не пойдете, ведь так? Тогда приступим…

«Ситуация выходит из-под контроля» – кажется, так звучат ваши скрытые мысли? Можете не отвечать. Меж тем, вот уже несколько лет все инструкции, предлагаемые мной, четко и верно ведут вас к давней и некогда недостижимой цели – полной власти в стране. Вспомните, ведь еще совсем недавно вы совершенно не верили в то, что будете иметь в своих руках столько?

Давайте отмотаем время назад. У вас сохранилась в памяти вечеринка, когда в порыве алкогольной откровенности вы имели неосторожность признаться мне, что хотели бы иметь возможность попробовать порулить какой-нибудь «большой машиной», ну, хотя бы неким важным государственным ведомством? Вспоминайте же. Тогда внизу на лестничной клетке появилась женщина, ваша соседка снизу – жена Председателя КГБ. Да, именно так, с трепетом и нотками глубокого личного уважения шептали вы эти слова в тот момент. В ответ на это я показал вам лишь крохотную долю силы своего Контроля над заданным объектом и, если бы не ваше малодушие и жалось к соседке, даже несвоевременный с моей точки зрения приход кого-то, и досадная случайность не спасли бы ее.

Все с того самого момента было под моим контролем и контролем моих людей. Как только проявился человек, за которым идет странный и мощный энергетический шлейф, способный изменить ход, впрочем, …вам совершенно не важны и непонятны эти детали. Так вот, скажем проще – этот опасный для вас человек, мы сделали взрыв в общежитии, где он проживал. Человек не погиб, но я его аннулировал, а меж тем, напоминаю, именно он был способен изменить многое, если не все в этой стране, поскольку уж таков один из возможных сценариев его Судьбы.

Не затяни сцецслужбы тогда по всему миру свой «Аркан», мы бы все сделали для вас, Валентин Анатольевич, мягко и незаметно. Вы же видели нашу силу? Мы могли свободно изводить, издеваться над далеко не последним человеком в КГБ Михайловским, деморализуя его фанатичками бабушками, это ли не контроль? Но потом что-то где-то пошло не так.