Дай мне руку, тьма

Деннис Лихэйн Дай мне руку, тьма

* * *

Как-то в детстве отец взял меня с собой на крышу только что сгоревшего дома.

Вызов пришел, когда мы, совершали экскурсию по пожарной части, поэтому я уселся рядом с ним па переднее сиденье пожарной машины, с замиранием ощущая крутые повороты, оглушительный рев сирен и черную синеву дыма впереди нас.

Через час пламя было погашено, я уселся на край тротуара, и каждый пожарный почему-то считал своим долгом взъерошить мои волосы и угостить хорошей порцией хот-дога. Я все еще наблюдал за их работой, когда пришел отец, взял меня за руку и повел к пожарной лестнице.

Тяжелый едкий дым проникал в наши волосы, стелился по кирпичам, а мы всё поднимались и поднимались. Через разбитые стекла видны были выгоревшие обуглившиеся полы. Сквозь провалы в потолке струились потоки грязной воды.

Этот дом наводил на меня ужас, и когда мы добрались, наконец, до крыши, отцу пришлось взять меня на руки.

– Патрик, – прошептал он, когда мы шли по гудроновому покрытию, – все уже кончилось. Разве ты не видишь?

Я посмотрел вниз и увидел желто-синие стальные небоскребы города, простиравшегося до горизонта. Но под нами была гарь, духота и разруха.

– Видишь? – переспросил отец. – Здесь безопасно. Мы остановили огонь на нижних этажах. Он не может достать нас здесь. Если загасить все на корню, он не разгуляется и не поднимется вверх.

Он погладил меня по голове и поцеловал в щеку.

Но меня била дрожь.

Пролог Сочельник, 18.15

Три дня тому назад, в первую праздничную зимнюю ночь был тяжело ранен Эдди Брюэр, мой друг детства. Он был одним из четырех человек, застреленных в фешенебельном универсаме. Но не грабеж был причиной случившегося. Убийца, Джеймс Фейхи, недавно расстался со своей подружкой Лорой Стайлз, кассиршей круглосуточной смены. В 11.15, когда Эдди Брюэр как раз наполнил свой бокал спрайтом со льдом, Джеймс Фейхи вошел в помещение и дважды выстрелил в Лору Стайлз: один раз в лицо и дважды в сердце.

Затем он прострелил голову Эдди Брюэра и спустился вниз в отдел замороженных продуктов. Там он увидел пожилую вьетнамскую пару, съежившуюся в молочной секции. Каждый из них получил по две пули, после чего Джеймс Фейхи счел свою работу завершенной.

Он вышел на улицу, сел в свой автомобиль, приклеил скотчем к боковому зеркалу судебное постановление, которого добились против него Лора Стайлз и ее семья, повязал голову одним из бюстгальтеров Лоры, отхлебнул виски и выстрелил себе прямо в рот.

Джеймс Фейхи и Лора Стайлз скончались на месте. Пожилой вьетнамец умер по дороге в Карни-хоспитэл, его жена – несколькими часами позже. Эдди Брюэр, однако, находится в коме, и хотя врачи настроены пессимистически, они все же вынуждены признать, что наличие жизни в нем носит сверхъестественный характер.

Пресса сильно ухватилась за это высказывание, потому что Эдди Брюэр, который, насколько я помню, никогда не имел ничего общего со святостью, стал священником. Правда, в ночь, когда в него стреляли, он не был при исполнении, да и одет был обычно – свитер и кожаная куртка, поэтому Фейхи трудновато было угадать его сан, да и вряд ли это имело для него какое-либо значение. Но пресса то ли от атмосферы рождественских праздников, то ли от радости, что в обыденной теме убийств появилась свежая струя, разыграла эту историю по всем правилам.