Дай нам Бог

– Да и ладно… – отчего-то нахмурившись, ответила Лера, нервно дёрнув рукой в сторону реки, будто выбрасывая в её тёмные воды свою боль и обиду, – вы не ответили: где вы сейчас трудитесь?

– Методистом в Управлении образования.

– А… – отчего-то разочарованно протянула Калерия и тут же неунывающе спросила: – Так что насчёт общей поездки?

Заглянув в её глаза, Лариса Валентиновна прочла в них смятение и просьбу о помощи. Тем не менее, отрицательно покачав головой, ответила:

– Во-первых, слова: «ехать» и «пароход» несовместимы. И ты это отлично знаешь. Во-вторых, ничего, Лерочка, не получится – я уже совершала экскурсионную прогулку на пароходе в город Мышкин.

–Здорово! – воскликнула Лера, с грустным лицом, продолжая изображать непобедимую оптимистку. – Интересно было? На экскурсии ходили? Вы что – то там себе купили? А когда вы туда… как это… правильно: «плавали» или «ходили?».

– Думаю, что «ходит» в плаванье капитан корабля и его команда, ну а отдыхающие наслаждаются плаваньем на корабле. Что же касается самого путешествия, то всё было, как у всех: и экскурсии, и магазины, и сувениры. Хотя нет… – При последних словах лицо Ларисы Валентиновны изменилось: на него легла тень, произошедших с ней в путешествии непростых событий.

В это время, вынырнувшее из-за лёгкого пухового белого облака, июльское солнце залило ярким светом пустынный причал, укутав жаркими лучами двух одиноко стоящих наверху женщин.

Лариса Валентиновна подняла голову и тут же, ослеплённая светилом, поспешно прикрыла глаза. Не обратив внимание на мимолётную неприятность, она, удивив бывшую ученицу, неожиданно проговорила с душевным надрывом:

– Было ещё кое – что… то, о чём я никому и никогда не рассказывала. Но с тобой поделюсь, – ты же всё равно не отстанешь! – И, немного помолчав, предложила: – Давай так: ты бежишь за мороженым, а я буду тебя ждать вон там, на лавочке (кивком головы она указала на небольшой тенистый сквер позади них и лавочку под старым деревом, поражающий глаз густотой многочисленный веток с большими зелёными листьями). Вернёшься – и я тебе всё расскажу.

Когда Калерия возвратилась с двумя порциями мороженого и устроилась рядом с Ларисой Валентиновной, та начала свой рассказ:

« …Июль в том году выдался таким же жарким, как и в этом. Мы с мужем давно мечтали совершить экскурсионную прогулку по реке. Вот я и решила реализовать нашу мечту.

Трёхпалубный пароход выглядел вполне современным, к тому же он был только после ремонта. Я стояла на палубе, когда пароход стал отходить от причала. Я равнодушно смотрела на медленно удаляющийся берег, на оставшихся на берегу, машущих руками и что-то кричащих людей. Мне некому было ни кричать, ни махать рукой. Дочь, забросив мою дорожную сумку в каюту, ушла – у неё, студентки первого курса института, были свои дела. Ещё немного постояв на палубе, я спустилась в каюту.

Это был третий год после трагедии, отнявшей у меня мужа. Для себя я решила, что никому не буду портить настроение и очень постараюсь изображать довольного жизнью счастливого человека. Втайне я надеялась, что мне самой станет легче от этой игры и боль утраты перестанет терзать меня.

Через какое-то время пассажиров пригласили на обед. Ресторан располагался на третьей палубе, там же, где и моя каюта. Правда, места на корме оказалось не так уж много, поэтому столам пришлось почти прижаться друг к другу. За столом со мной сидели ещё три человека: муж с женой и женщина лет шестидесяти. Мы познакомились. Семейная пара (оба строители) не произвела на меня никакого впечатления. Впрочем, я их тоже мало интересовала, так как они были заняты только друг другом. Кстати, с первого взгляда я их приняла за брата и сестру – так они были похожи. А вот женщина: высокая, худощавая, широкая в кости, с короткой стрижкой крашенных в пепельный цвет густых волос, с высоким выпуклым лбом, со слегка опавшими щеками, с прямым носом с узкими ноздрями, обладательница пронизывающего взгляда кофейных глаз с красными прожилками не оставила меня равнодушной. По правде говоря, взгляд её немигающих глаз меня постоянно пугал. По мере того, как она говорила, глаза её постоянно меняли цвет. Когда она сердилась, они сужались и становились чёрными; когда удивлялась,– широко раскрывались и синели; радовалась, – они становились ясными и голубыми, как небо. Впрочем, может быть, что всё это мне только казалось.

При знакомстве каждый из нас сказал о себе несколько слов. Не желая сочувствий и ненужных расспросов, я солгала, что мой муж неожиданно был отправлен в служебную командировку, поэтому я путешествую в одиночестве.

На протяжении всего обеда я чувствовала, что меня бесцеремонно разглядывают. Эти взгляды не были похожи на праздно – любопытные. В них я ощущала искреннюю заинтересованность моей скромной персоной. Стол, за которым я сидела, находился ближе к окнам, и я могла любоваться гладью реки и проплывающими мимо берегами. Но увидеть тех, кто сверлил меня глазами, было возможно, лишь повернув голову, так как их столик находился у входной двери и сбоку от меня.