Дай пять

– Я поймала Шемпски.

Это вызвало улыбку.

– Слышал. Мои поздравления.

– Я все еще не понимаю, на кой черт ему приспичило убивать людей. Почему бы просто не заниматься своими банкирскими делишками, открывая людям счета?

– Ему полагалось переводить деньги через банк на Каймановы острова и заводить счета, свободные от сборов. Беда в том, что Шемпски воровал у воров. Когда Шемпски и Керли запаниковали и захотели забрать свои деньги, то денег там  не оказалось.

Про это мне Шемпски не поведал.

– Почему Шемски просто не возвратил деньги?

– Он провел их по рискованным вложениям, которые не окупились. Думаю, это просто что–то, что уплыло от него, и дела оборачивались все хуже и хуже, пока, наконец, все не стало настолько плохо, что вышло из–под контроля. К тому же присутствовала еще парочка банковских нарушений. Шемпски знал, что это были грязные деньги.

Я почувствовала, как кто–то дышит мне в затылок. Морелли посмотрел на этого кого–то, вздохнув и изобразив отвращение.

Это оказался Торчок.

– Красивый воротничок, Солнышко, – сказал он.

Его волосы были подстрижены и чисто вымыты, лицо свежевыбрито. Он надел водолазку, рубашку на пуговицах и коричневые слаксы. Если бы не его брови, я сроду бы его не узнала.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я. – Я думала, дело закончено. Разве тебе не нужно назад в Вашингтон?

– Не все работники министерства финансов работают в Вашингтоне. Так уж вышло, что я парень из Джерси. – Он оглядел комнату. –  Я подумал, что тут может быть Лула, раз вы такие подруги.

Я подняла бровь:

– Лула?

– Ага. Ну, понимаешь, такое впечатление, что она не прочь повеселиться.

– Послушай, только потому, что она была проституткой…

Он поднял руки:

– Эй, ничего подобного. Мне она просто нравится и все. Я подумал, что она ничего.

– Так позвони ей.

– Думаешь, можно? Я имею в виду, а не повесит ли она трубку из–за тех дел с шинами?

Я вытащила из сумки фломастер и написала номер Лулы на тыльной стороне ладони Торчка.

– Попытай счастья.

– А как насчет меня? – полюбопытствовал Морелли, когда Торчок ушел. – Я получу номер на руку?

– У тебя столько телефонных номеров, что хватит до конца жизни.

– Ты мне должна, –  напомнил Морелли.

Дрожь возбуждения скользнула по моему животу.

– Да, но я ведь не говорила, когда я расплачусь.

– Теперь твой ход, – напомнил Морелли.

Подобное я от кого-то уже слышала!

Из конца зала мне помахала Бабуля.

– Эй, – крикнула она, – подойди на минутку.

– Я должна идти, – сообщила я Морелли.

Он взял фломастер у меня из сумки и написал свой номер на тыльной стороне моейладони.

– Чао, – попрощался он и ушел.

– Смотрины почти закончились, – заявила Бабуля. – Мы все отправляемся к Мейбл домой посмотреть на ее новую спальню и угоститься кофейным тортом. Ты хочешь поехать с нами?

– Спасибо, но думаю, пропущу удовольствие. Увидимся завтра.

– Спасибо за все, – поблагодарила меня Мейбл. – Мне гораздо больше понравилась новая мусорная компания, которую ты мне нашла.

*    *    *    *    *

 Я припарковала «бьюик» и улучила момент, чтобы полюбоваться ночью. Бодрящий воздух и черное беззвездное небо. Светился лишь мой дом. Пенсионеры смотрели телевизоры. Бомбисты и насильники исчезли, и в этой маленькой части Трентона вновь ощущались мир и спокойствие. Я прошла в вестибюль и отправилась к ящику забрать почту. Счет с кредитки, напоминание от дантиста, конверт от «Рейнджмен». В конверте лежал чек за шоферскую работу. К чеку прилагалась записка, написанная от руки Рейнджером. «Рад, что «линкольн» в целости и сохранности, но запирать его в гараже – чистое мошенничество». Я вспомнила его поцелуй и получила еще один из тех приступов мимолетной дрожи по животу.

Я взбежала по лестнице, зашла в квартиру, закрыла на засов дверь и огляделась. Квартира сияла чистотой. Я провела выходные в уборке. Никаких тарелок на кухонной стойке. Никаких носков на полу. Клетка у Рекса была вычищена, и сосновые стружки пахли лесом. Во всем чувствовалось гостеприимство. И безопасность. И личное. И интимность.

– Мне стоит пригласить кого–нибудь, – обратилась я к Рексу. – Во–первых, квартира такая чистая. То есть, как часто такое бывает, а? И ноги я побрила. А еще у меня то великолепное платье, которое я ни разу не надевала.

Рекс подарил мне взгляд, который не оставлял никаких сомнений в том, что уж он точно знал, что же  мне нужно на самом деле.

– Ладно, – согласилась. – Ну подумаешь, большое дело. Я взрослая женщина. И у меня взрослые желания.

Я подумала снова о Рейнджере и попыталась представить, каков он в постели. А затем вспомнила о Джо. Каков он в постели, я точно знала.

Вот же дилемма.

Я взяла два листочка бумаги, написала на одном имя Джо, на другом – имя Рейнджера. Сунула бумажки в миску, закрыла глаза, помешала бумажки и вытащила одну из них. Пусть Господь рассудит, решила я.

Я прочла имя и похрустела костяшками пальцев. Надеюсь, боженька знает, что делает. Я показала бумажку Рексу, тот неодобрительно посмотрел, поэтому я закрыла его клетку посудным полотенцем.

И, пока у меня еще хватало духа, воспользовалась быстрым набором.