Дай руку, капитан!

Ну какой смысл выпендриваться, когда схлынет накал борьбы на зеленом поле, когда известен счет игры и положение команд в турнирной таблице. Нет же, среди фанатов накаляются страсти вплоть до потасовок.

Я не мог не отметить наблюдательности Романа, когда он сказал, что реклама рекламе рознь. Уж если реклама, то она должна быть умной.

– Я недавно, Андрей Петрович, ехал в электричке в Подольск. Раньше из окна видел длинный забор – серый, железобетонный. А недавно увидел, какой он стал – прочитал надпись метровыми буквами: «Любители футбола, поддерживайте команду «Локомотив»! Это вам не граффити.

– Ну, а что осталось после вашей последней игры на скамейках?

– Ах, это? Это Пашки Шишова работа. У него всегда руки чешутся. – И с присущим большинству подростков простодушием посоветовался: – Может, вздуть хорошенько нашего Пашку?

– Скорый гнев – плохой советчик. Вы сначала научите его правильно писать слово «чемпион».

– О-о, он у нас – грамотей, – засмеялся Роман.

– Ну, а как ты и твои ребята смотрите на флаги у фанатов, галстуки, повязки и другие причиндалы, с которыми они так и валят на стадионы?

– Как? Если бы поменьше кричали и лезли со своими символами, еще ничего. А то скамейки опрокидывают, стекла в витринах колотят. Наш физрук все это называет «эпидемией», надеется, что она когда-нибудь кончится. Хотя…

В глубине души я радовался, что сумел объясниться с парнишкой, как мне казалось, по трудным вопросам. Приятно было сознавать, что во взглядах на футбол нашел с ним взаимопонимание. В какой-то степени завидовал Ромке, у которого в мире футбола все еще впереди, а у меня остались одни воспоминания.

…Неожиданно из узкого прохода купейного вагона послышался голос буфетчицы вагона-ресторана, торгующей с лотка съестными припасами:

– Бутерброды из окорока! Бутерброды из окорока!

Мы с Романом прыснули со смеху. Все было хорошо в призывах полной, низкорослой женщины в белом тонком полухалате, в волооком взоре под крыльями черных бровей, вот только ее картавое «р» вызывало невольную улыбку. И может, потому ее товар шел нарасхват.

– А вы бутербродов с окороком не желаете? – просунулась она в наше купе, ослепив золотыми коронками зубов и золотыми серьгами.

Роман Телегин, слегка покрасневший, вопросительно посмотрел на меня. В самом деле, не пора ли подкрепиться?

– Четыре порции к чаю хватит? – спросил я у него.

– Вполне.

Пока «маркитантка» продвигалась со своим лотком в другой конец вагона, я по-приятельски обратился к Телегину:

– А не махнуть ли нам в ресторан?

– В вагон-ресторан? Эт-то можно? – удивился он.

– А как же?

…Через несколько минут мы уже сидели в уютном салоне за отдельным столиком. Наверное, не нам одним было приятно здесь. Работал кондиционер, ласкали глаз льняные скатерти, вазочки с полевыми цветами и бумажными салфетками, приборы со специями, тихо позванивающие в такт колесам. Сиди себе и изучай в глянцевых картонках листки с отпечатанным меню.

В салоне было довольно людно. Распахнутые шелковые шторы слегка покачивал ветерок, доносивший запах хвои из проплывавшего по бокам железной дороги леса.

– Какая прелесть! – восторгались, всплескивая руками с наманикюренными ногтями, нарядные женщины.

– Это замечательно! – вторили им мужчины.

И те и другие находили, что стволы высоких сосен в лучах закатного солнца словно выкованы из красной меди и что от белизны березовых рощ отдает чуть ли не зимней прохладой. Перелески и насыпи пестрели зарослями иван-чая и бело-желтых ромашек.

– Молодые люди! У вас свободно? Можно к вам подсесть?

– Пожалуйста! – ответили мы старичку интеллигентной наружности.

Мне даже польстило, что новый сосед причислил меня к разряду молодых людей. А что? Пятьдесят или шестьдесят? Разве заметишь? А старик, видно, отмахал по жизни чуть ли не на треть века больше.

Обмахиваясь соломенной шляпой, незнакомец смотрел по сторонам, наблюдая, как снуют по проходу, изгибая станы, официантки в накрахмаленных кокошниках. Одна из них не устояла перед его гипнотизирующим взглядом и вскоре деловито записывала карандашиком заказ.

Как и мы, он заметил двух посетителей, которые, не спеша потягивая пиво, листали журнал и все громче переговаривались. Как мы догадались, они разгадывали кроссворд в журнале «Крокодил» и что-то знакомое послышалось нам в их репликах.

– По вертикали: одиннадцатиметровый удар в загрантурне.

– Сколько букв?

– Восемь.

– Пенальти!

Услышав это, мы придвинулись ближе.

– Э-э-э, по горизонтали: галантерейный товар, который недолюбливают судьи.

– Хо-хо! Мы-ы-ло…

– Точно! Оно и есть. Теперь по вертикали посмотрим. Значит, так: часть стадиона, постоянно находящаяся под угрозой эмоционального взрыва. Семь букв.

– Наверное, трибуна?

– Вписывается! Теперь по горизонтали: одна из забытых форм командной игры.

– Сколько букв?

– Пять.

– Маловато. Надо подумать…

Тут мы заметили, как поворачивают головы сидящие за ближайшими к нам столиками.

– Можно и нам подумать? – спросили они.

Польщенные вниманием хозяева кроссворда великодушно согласились – валяйте, мол, валяйте.