Дай-сан

Ронин внезапно усилил натиск и оттеснил крокодила назад. Босая нога наступила на ящерицу, которая заверещала от страха и принялась бешено извиваться.

Крокодил на мгновение оступился.

Только этого Ронин и ждал.

Он нанес могучий боковой удар мечом — плашмя по лицу — и сбил ее с ног. Кин-Коба с криком полетела вниз, ее тело ударилось об одного из каменных Чакмоолей у основания Священной Пирамиды. Треск, подобный раскату грома. Откатившаяся в сторону маска…

Ронин взлетел на четвертую ступень.

— Третья схватка закончена, — провозгласил сверху Эк. — Ящерица побеждает крокодила.

Ронин тем временем забрался на пятый уровень.

Уксмаль-Чак. Теперь против него — кремень. Свет от низкой и бледной луны, посеребрившей раскачивающиеся верхушки деревьев на западе, отражался слепящим блеском от высокой металлической маски.

Ночь уже шла на убыль. Приведет ли рассвет Тцатлипоку?

Зелено-голубой излом молнии осветил Священную Пирамиду. С вершины, из недр Храма Тцатлипоки, донеслись рокочущие раскаты.

Скрестив меч с изогнутым кремневым клинком Уксмаль-Чака, Ронин почувствовал, как усиливается боль в плече. Но он заставил себя идти вперед: его железная воля превозмогала страдания.

Пришло мое время, ожесточенно подумал он и издал боевой клич своих неведомых предков — крик решимости и мощи, упорства и силы.

Уксмаль-Чак как будто пришел в замешательство от этого жуткого крика, его атака чуть сбилась. Подняв свое кремневое оружие над головой, он обрушил клинок вниз и попытался при этом на ходу изменить направление удара, уловив движение длинного меча Ронина. Но у него ничего не вышло — меч пробил защиту и, отразив вертикальный удар, вонзился в центр высокой маски.

От этого яростного удара брызнули желтые и голубые искры, а Ронин, подавшись вперед, повел меч дальше — сквозь кость, плоть, снова кость… И вдруг Уксмаль-Чак растворился в воздухе, как дым. Раздался лишь резкий хлопок, словно лопнул раскаленный камень.

Ронин запрыгнул на шестой уровень.

— О нет! — вскричал Эк, и его голос уже не звучал монотонным распевом.

А снизу донесся отчаянный крик Кин-Кобы, пытавшейся поднять свое изломанное тело по ступеням центральной лестницы Священной Пирамиды.

— Значит, это все правда. То, что записано в Долгом Расчете Книги Балама, нельзя изменить…

Понял!

— Нет! — крикнул Ронин, встав на шестой ступени. — Я, рожденный в катун Ке-Ацатля, изгнанный вместе с Отцом моим из Ксич-Чи в катун Ке-Ацатля, я вернулся в катун Ке-Ацатля, как и было предсказано в Долгом Расчете в Книги Балама.

— Что?! — Эк вскинул руки. — Что это за сумасшедшие речи? Что известно тебе об Атцбилане, воин?

— Все! — воскликнул Ронин. — Ибо я — Направляющий Солнце!

— Нет! — завопил Эк. — Не может быть!

Ронин побежал по каменному выступу на шестом уровне, не сводя глаз с Ксиба-черепа, стоявшего на седьмой ступени. Поднялся свежий бриз. Ощутив его легкое дуновение, Ронин повернулся и разглядел на востоке — с такой высоты уже виден был горизонт над верхушками бескрайних джунглей — бледные полоски розового и серого перламутра. Первые предвестники рассвета, словно нанесенные на небосвод кистью неведомого художника.

— Вернитесь! — выкрикнула Кин-Коба. — Соединитесь!

Череп приблизился.

Ронин взобрался на седьмой уровень.

— О Тцатлипока! — Эк воздел руки к темным небесам. — Повелитель луны, полярной звезды и ночных глубин, дай нам знак: истинный ли Атцбилан вернулся или это всего лишь зарвавшийся самозванец?

Он был явно напуган, и Ронин этим воспользовался.

— Это я, Эк! Кто еще, кроме истинного Направляющего Солнце, устоит в священной игре против сил Тцатлипоки?

Он сблизился с черепом, и красный аспект божества, единого в четырех лицах, выхватил черную тонкую рапиру с рукоятью из слоновой кости и гибким лезвием.

Два неравных клинка сверкнули, скрестились.

— Убей его! — всхлипнула Кин-Коба. — Он не должен добраться до девятой ступени!

Даже с переломанным позвоночником она пыталась ползти по центральной лестнице — поверженный ягуар, царственный зверь, сохраняющий достоинство и перед лицом смерти.

Ронин сжимал меч обеими руками, отражая молниеносные удары рапиры, рассекавшей со свистом воздух. Оскаленный череп в красных одеждах плел затейливый узор из последовательных приемов — выпад, уход, выпад.

Словно два демона, бились они на седьмой ступени, выкладываясь без остатка, используя все приемы из своего боевого арсенала, и их смертельный стремительный танец был так же холоден, точен и геометрически выверен, как и безмолвный каменный город, притаившийся далеко внизу. Они вертелись и проводили атаки, раскачивались и кружили, пристально следя друг за другом, выискивая то единственное мгновение колебаний, малейший трепет век, означающий ослабление концентрации, — знак, который явится предвестием гибели одного из них.

Восточный ветер усилился, порывы его раздували алые одежды черепа, развевали длинные волосы Ронина.

Снова в ночи разнеслись возбужденные крики Эка: