Дай волю чувствам

Проснулась я оттого, что почувствовала на себе тяжелый, злой, обжигающий взгляд. Очень не хотелось выдавать, что уже не сплю. Я постаралась дышать ровно и глубоко, при этом определить, хотя бы по запаху, кто здесь. Приоткрывать глаза, чтобы взглянуть на незнакомца, я не решилась. То что это не женщина и тем более не та добрая старушка, которая мне помогала до этого, было понятно по давящей на меня ауре и силе. Но, притворяться у меня особо никогда не получалось. Этот раз не был исключением. Тишину комнаты нарушили резкие слова.

— Я знаю, что ты уже не спишь. Нам надо поговорить.

Отрыв глаза, я уставилась на сидящего в кресле напротив кровати незнакомца. Вот только, незнакомца ли? Было что-то в чертах этого мужчины узнаваемое. Моей памяти понадобилось всего несколько мгновений, чтобы напомнить, где именно я его видела. Это же тот дикарь, что спрыгнул с крыши дома Совельева и заявил на меня права. Это я что же, в его доме? Страх стал медленно сжимать мое сердце в тиски, отдаваясь болью в груди и мешая нормально вздохнуть. Осознание того, что меня похитили и увезли непонятно куда, накрыло с головой волной паники, грозясь погрести в своей пучине.

— Ты чего? Успокойся?

Поднявшись, мужчина сделал шаг в сторону кровати на которой я лежала. В ответ из моего горла вырвался непроизвольный рык. Неизвестный тут же выскочил за дверь, закричав на весь дом.

— Мам, она опять оборачивается.

Как только оборотень вышел из комнаты, меня моментально отпустило. Почти. Растерянно смотря на закрывшуюся дверь, я попыталась осознать то, что только что услышала. Что значит, опять оборачиваюсь? Кто оборачивается? Неужели я? Мой взгляд упал на руку что лежала поверх одеяла, на которой вместо привычных ногтей я увидела длинные черные звериные когти. Не может быть. От осознания произошедшего и шока, перед глазами начало все плыть.

— Нет, нет, только не снова. Ты слишком слаба. Тебя это убьет. Успокаивайся и дыши ровно. Давай, солнышко. Ну же, моя хорошая. Тебе сейчас нельзя оборачиваться.

Я почувствовала, как мне опять какую-то гадость сунут под нос. В голове прояснилось. Замычав, я попыталась отодвинуть голову и как только мне это удалось, вздохнула полной грудью.

— Вот так, молодец. А теперь поспи.

Хотелось сказать, что я только проснулась и не смогу сейчас заснуть, но укол в предплечье, тут же стал погружать меня в нирвану. Перед тем как окончательно отключиться я все же услышала небольшую обвинительную речь.

— Я тебе говорила, чтобы ты не приходил и не беспокоил девочку?! Посмотри что ты чуть не наделал! Уходи. Когда она окрепнет я позову тебя и ни мгновением раньше.

— Да какая она девочка!

— Слабая и беззащитная. Не зли меня. Иди давай.

— Мам…

— Я сказала, уходи. Сейчас не время для препирательств. Это если не хочешь чтобы она или умерла, или навсегда осталась зверем.

Я? Зверем? Навсегда?

Больше ни о чем подумать не успела, так как сознание окончательно отключилось. А так хотелось еще хоть что-нибудь услышать.

7

Два часа спустя.

— Мама, что случилось?

Услышав несколько минут назад по телефону ее обеспокоенный голос и просьбу прийти как можно быстрее, я неожиданно для себя испугался. Испугался за девушку, решив, что случилось непоправимое. Мне с трудом удалось удержаться от оборота, так как зверь рвался наружу, желая немедленно оказаться возле своей пары. Я же прекрасно помню, какой она была бледной и изможденной при нашей последней встрече. И при этом все равно рычала, готовая сопротивляться до последнего, несмотря даже на свое состояние. Казалось, от той яркой покорительницы мужских сердец, которую я встретил у рысей, ничего не осталось. Сейчас ее захотел бы разве что некрофил. Некрофил и я.

Медведица в моем доме всего ничего, но этого времени вполне хватило, чтобы он пропах ею, от подвала до крыши. И сейчас, этот чертов запах, казалось, выжигал мне все нутро, ставя свое тавро. А ведь время охоты у девушки уже прошло. Я очень надеялся, что после этого, мой зверь поутихнет. В то, что он потеряет интерес на следующий год, пока у нее опять не начнется течка, я не верил, но очень надеялся на ослабление притяжения. Но эта парность с каждым днем все сильнее затягивала узел на моем горле, не давая мне вздохнуть свободно. Что неимоверно бесило.