Даймон

Я не сказал Даймону о главной причине моей решительности. Однако отношения с леди Ньямоаной касаются только нас двоих.

Впрочем, я упомянул причину, почти столь же серьёзную. Я ХОЧУ узнать, что такое Миомбо-Керит — пристанище вооружённых мушкетами наёмником или нечто более интересное и таинственное. Да, желаю это знать — и узнаю. Это моя Америка, мой Северный полюс, моя Атлантида!

Кажется, я сумел убедить не только Даймона, но и самого себя.

Незадолго до вечернего привала Мбомо принёс новость, точнее слух, о том, что прибыл гонец с известием о большой битве между войском рундо Калимботы и ополчением нескольких племён — наиболее заядлых его противников. Однако, вскоре выяснилось: слух сей ложен. Гонец сообщил лишь, что войско рундо успешно наступает, не встречая врага.

Вечером я услыхал в лагере песню. Она на наречии макололо, и я без труда смог её записать:

Мы ушли далеко от родной земли.
Смелей! Наши боги следят за нами.
Мы идём много долгих дней и ночей.
Смелей! Наши боги следят за нами.
Переходы нелегки, и солнце в крови,
Смелей! Наши боги следят за нами.
От войны не уйти, не уйти от Судьбы.
Смелей! Наши боги следят за нами!

Какие боги следят за тобой, шотландец Ричард?

Дорожка 2 — «Истанбул-Константинополь»

Исполняет Александр О’Шеннон.

(4`51).

Старая песня 1953 года (исполнялась сёстрами Эндрюс), перепетая по-русски. Адское варево: и «турецкие копы», и марихуана, и море Чёрное шумит. Но слушать приятно.

Лектор посмотрел на часы. И Алёша посмотрел. 13.10, до законного финала пары аж пять минут, можно рассказать ого-го сколько. Но можно и распрощаться, особенно если особого куража нет. Какой кураж, апрель на дворе, суббота, третья пара!..

Звонков в университете нет. И не было, в перестройку отменили. То ли потому, что свобода, то ли цепь замкнуло, а починить забыли.

Кивнул лектор студенческому народу. Спасибо, мол, за внимание, ценю. Насчёт вопросов даже не поинтересовался. Откуда вопросы — суббота, третья пара, в апреле?

Comedia finita!

Сунул Алексей конспект в сумку, повёл затёкшими плечами. Позавтракать не успел, в желудке джаз-банд играет. Хорошо бы в кафешку зайти — туда, где они с Евой и Хорстом бастардо пили. Рядом совсем…

Игорь к главному входу должен подойти в половину второго. Вместе и пообедаем!

Мудро рассудил товарищ Север, осталось план в жизнь воплотить. А она, жизнь, вечно коррективы внести норовит. Только сумку взял, к двери повернулся…

— Пошли, Алексей, пошли!..

Куда пошли, зачем пошли? На митинг пошли, что в актовом зале. То есть, не пошли ещё, а пора. Сам господин Усольцев, член политсовета Очень Демократической партии, оплот парламентаризма, выступать будет. Права человека в опасности! А раз так, всякому место в строю найдётся, даже Иуде и Гапону Алексею Лебедеву.

Побежали!

Не стал отвечать Алёша братьям-демократам. И зря — молчание знаком согласия считается. Вышел в коридор, по сторонам оглянулся, чтобы сквозь толпу, вывалившую из аудиторий, ловчее пробраться…

— Алексей! Здравствуйте, Алексей!..

Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон! Мадам Усольцева Инна Александровна собственной персоной. В косметике, в костюме строгом из бутика, головой потолок подбирает.

Везёт на баскетболисток!

— Алексей! Алёша!..

Даже «Алёша»! Что тут скажешь? Поморщился товарищ Север…

— Добрый день, Инна Александровна!

А с ней чего после 26-го сотворят? В Жёлтые Воды отправят? Вроде и жалко. Хотя…

— …Алёша, давайте забудем о прошлом. Нет, нет, о хорошем помнить надо, вы одним из первых на Майдан вышли, даже щеку отморозили. Сейчас трудное время, всякое случается… В общем приходите, мы на вас очень надеемся, ответственное дело думаем поручить, очень ответственное…

Поглядел Алексей Лебедев, отставной демократ, на будущую насельницу Жёлтых Вод, внимательно поглядел. Неужели она серьёзно? Ткнули мордой в грязь, снова ткнули, по асфальту повозили — и беги, поп Гапон, листовки расклеивай?

— Вы же понимаете Алёша, демократия в опасности, в любой момент можно ждать провокации, им нужен повод для чрезвычайного положения…

Вздохнул Алексей сочувственно. Улыбнулся от души.

— У вас дача где? В Симеизе, кажется? А сколько гектаров?

Поперхнулась госпожа Усольцева Инна Александровна. Покраснела, затем белеть начала.

Товарищ Север уже не улыбался.

* * *