ДайсМен или человек жребия

— Сколько человек должны пойти с тобой на «Волосы»?

— Тридцать семь, — сказал он тихо.

Подозреваю, что у меня отвисла челюсть.

— Я, доктор Люциус М. Райнхарт, собираюсь организовать самый крупный и сенсационный в американской истории побег из психиатрической больницы тридцати семи пациентов сегодня в восемь?

— Тридцати восьми, — сказал он.

— Ну да, тридцати восьми, — сказал я. Мы испытующе смотрели друг другу в глаза на расстоянии шести дюймов, и, казалось, у него не было ни малейших сомнений в исходе событий.

— Прости, — сказал я, чувствуя, как во мне закипает злость. — Это всё, что я могу сделать. — Я несколько секунд подумал и продолжил: — Я брошу один кубик. Если выйдет двойка или шестерка, я попробую помочь тебе и еще тридцати семи пациентам сбежать из этой больницы сегодня вечером.

Он не ответил.

— Хорошо?

— Давайте бросайте, и пусть выпадет шестерка, — сказал он тихо.

Я взглянул на него, а потом сложил руки лодочкой, сильно потряс кубик в ладонях и бросил его на стол между пустым молочным пакетом, солонкой и двумя комками салата с тунцом. Выпала двойка.

— Ха! — инстинктивно сказал я.

— И еще принесите нам немного денег, — сказал он, слегка откинувшись назад, но без всякого выражения. — Где-то сотни баксов должно хватить.

Он оттолкнул стул, встал и посмотрел на меня, широко улыбаясь.

— Неисповедимы пути Господни, — сказал он.

Я посмотрел на него в ответ и в первый раз понял, что мне тоже хотелось, чтобы свершилась не моя воля, но Жребия.

— Да, — сказал я. — Транспорт Божий бывает разных форм и размеров.

— До вечера, — сказал он и незаметно выбрался из кафетерия.

А почему бы и правда не посмотреть еще раз «Волосы», подумал я и, в изумлении и страхе улыбаясь дню, который мне предстоял, отправился работать — планировать Великий Побег из Психиатрической Больницы.

53

— Ты исцелен, — сказал Джейк. — Раз уж я сам так говорю.

— Я в этом не уверен, Джейк, — сказал я. Был день, мы были в его офисе, и он пытался объяснить мне, что это наша последняя с ним аналитическая сессия.

— Твой интерес к дайс-терапии дал тебе рациональную основу, на которой можно работать с игральными кубиками. Прежде ты использовал Жребий, чтобы избежать своей ответственности. Теперь ты несешь ответственность за Жребий.

— Признаю, это проницательно. Но откуда нам знать, что Жребий не забросит меня в каком-нибудь новом направлении?

— Потому что у тебя теперь есть цель. Задача. Ты контролируешь варианты, так?

— Верно.

— Ты думаешь, дайс-терапия — это круто, так?

— Иногда.

— Ты не собираешься рисковать развитием дайс-терапии ради того, чтобы завалить на сеновале еще одну тупую девку. Ведь нет же. Теперь ты знаешь, чего хочешь.

— А умную девку?

— Развитие дайс-терапии. Развитие дайс-терапии. Оно дает твоей жизни как раз тот фундамент, которого ей не хватало с тех пор, как ты отверг отца в образе Фрейда и доктора Манна и затеял этот «случайный бунт».

— Но хороший дайс-терапевт должен вести случайную жизнь.

— Но он должен регулярно встречаться с пациентами. Он должен быть на виду.

— М-м-м-м-м.

— Он должен слушать. Он должен учить.

— Хм-м-м.

— Более того, ты приобщил к дайс-терапии Лил, своих детей. Твое новое «я» принято. Тебе не нужно больше валять дурака.

— Понятно.

— Даже я принимаю нового Люка. Арлин познакомила меня с несколькими принципами дайс-терапии, которые можно использовать. Я разговаривал с Богглзом. В дайс-терапии есть смысл.

— Да?

— Конечно.

— Но она будет разрушать чувство стабильного «я», столь необходимое человеку, чтобы чувствовать себя защищенным.

— Только внешне. На самом деле, она развивает у ученика Жребия… Господи, я уже использую твои термины… у пациента силу, втягивая его в непрерывный конфликт с другими.

— Развивает силу эго?

— Конечно. Ты теперь ничего не боишься, так ведь?

— Ну, я не знаю.

— Ты столько раз ставил себя в глупое положение, что тебе нельзя сделать больно.

— Очень проницательно.

— Это сила эго.

— Без всякого эго.

— Семантика, но мы ведь к этому и стремимся. Мне нельзя сделать больно, потому что я анализирую всё. Ученый с одинаковой холодностью исследует свою рану того, кто его ранил, и своего исцелителя.

— А ученик Жребия повинуется его решению — и хорошему, и плохому — с одинаковой покорностью.

— Верно, — сказал он.

— Но что это будет за общество, если люди начнут бросать кубики, чтобы принимать решения?

— Никаких проблем. Люди не более эксцентричны, чем их варианты, и большинство людей, которые пройдут через Жребий-терапию, будут развиваться точно как ты; вот что делает твой случай таким важным. Им всем предстоит пройти через период хаотического бунта, а затем перейти к жизни, когда Жребий будет использоваться умеренно и рационально, согласуясь с какой-то общей целью.

— Здорово, Джейк, — сказал я и откинулся на кушетку. До сих пор я сидел настороженный и напряженный. — Я подавлен, — добавил я.