Читаем Дайте кошке слово полностью

Дайте кошке слово

Человек и кот — в этом ничего сравнимого нет. Это я вам сразу говорю, чтобы сразу все точки поставить над i, чтобы не думали вы, что хоть как-то я кота до человека возвожу. Человек для человека — это человек, а кот для человека — это кот. Так должно быть, так естественно. Но должны мы знать, что же из себя кот представляет. Да и другие животные. Вот почему я и пишу. А раз всерьез пишу, то и жертвовать чем-то приходится. Хотя бы тем, что писать себя заставляю — всё.

…Детство, особенно младенчество, когда все растет и каждую секунду меняется, и то, от чего еще вчера умереть возможно было, сегодня бесследно проходит, представляется мне чем-то самим по себе в жизни идущим. Тут, может быть, не надо особенно и вмешиваться. Теперь я и не вмешивалась. Оттого, может быть, не вмешивалась, что доказать себе хотела (потому что мучаемся мы своими ошибками), что в таком возрасте живое надо оберегать, а вмешиваться, если не знаешь как, не надо. Лучше подождать — само пройдет. Само перерастет. Многие врачи так и считают. Только где эти врачи были, когда они моему ребенку были нужны? Наверное, возле других детей сидели, оттого те дети и живы.

С какой-то ненавистью я смотрела на кота. Ничего — выживешь, ты-то выживешь. Тебе ничего делать не будут, потому что ты — кот. А если и скажет кто: «Надо бы врачу показать», то можно и не обратить внимания на это. Кот ты. Так и есть — никому не показывали, ничем не лечили. И прошло. Само. Переросло. И то, что не ел ничего иногда сутками или больше, — ничего не случилось. И то, что, погуляв на балконе, чихать начинал — и это прошло. Просто трудно ему было без мамы (без его мамы), маленький он был, сил нет, живот болит, шерсть слиплась, а вылизать некому. Маленьких котят мать вылизывает, вымывает. А тут все сам. Вот и барахтался — грязный, голодный, больной. Только ласка моя его и спасла. Пригрею, поговорю с ним, и заснет, и спит, и растет, и переросло, и выкарабкался. Без врачей, без ухода особого, на одной ласке. На одном тепле, которое чувствовал, не мог не чувствовать, и хоть не ему оно принадлежало, но на него изливалось. Потому что рождается эта ласка вместе с ребенком родившимся, а потом — не умирает, а остается, и некуда ее девать, и некуда ее тратить и теплый комочек, живой комочек вбирает эту ласку, не зная и не ведая, откуда вдруг на него такое счастье свалилось.

Вошло тогда что-то от моего состояния в кота и не войти не могло.

Импринтинг

В жизни каждого животного в самом раннем возрасте есть момент (от двух дней до нескольких месяцев), который называется критическим. В этот момент происходит запечатление (импринтинг). И если в этот момент показать маленькому котенку кота или гусенку — гуся, то ничего необычного не произойдет. Но если в этот момент гусенок вместо гуся увидит другое животное, ну, скажем, кролика, то и «решит», что он тоже кролик, потому что кролик запечатлится у него в мозгу, как его вид, как он сам. И когда вырастет гусенок, то и любить он будет кроликов, а не гусей. Запечатление может произойти и на человека, и даже на неодушевленный предмет.

Такова теория импринтинга, впервые разработанная австрийским ученым Конрадом Лоренцом (1935).

Мой котенок был почти что еще слепой, когда мне его принесли, и в свой критический момент (у котов он длится недели две, после того, как откроются глаза), когда все существо котенка было направлено лишь на то, чтобы вобрать в себя все окружающее, все полюбить, все принять, все сделать своим и обрести через все это себя, когда нет еще страха, а есть только желание слиться со всем, что видишь, в этот самый момент я прижимала котенка и гладила его. И произошло запечатление — на меня, на человека.

Конечно же, в начале, когда мне принесли кота, я не думала ни о каком импринтинге, просто удивлялась, что растет такой необыкновенный кот. Но позже, когда я вдруг поняла, в чем дело, я стала внимательнее присматриваться к происходящему и, как мне кажется, получила возможность взглянуть на явление импринтинга несколько с другой стороны, нежели это принято.

Ведь по теории импринтинга, даже если бы я нё качала своего кота, не пела ему песенки, все равно в это время у него должны были родиться лишь добрые чувства ко мне, так как жизнь не может зависеть от характера того, кто подвернется. Оно, это критическое состояние, должно само по себе обеспечить выживание на добро и нормальное состояние индивида. Все это так. Однако возможность более тесного контакта и, следовательно, более углубленного изучения поведения животного (в данном случае кота), запечатленного на человека, и сравнения этого поведения с поведением обычного кота позволяют вскрыть некоторые потенциальные возможности поведения животных вообще.