Дайте нам крылья! (ЛП)

— Нам нужен сотрудник, который бы хорошо понимал проблемы, возникающие у Церкви Святых Серафимов, — начал Бриллиант. Я так и думал, что он скажет нечто подобное. В переводе с иносказательного — «мы предпочитаем сотрудника-летателя». — Однако человек… кхм… вашего толка тоже может быть нам полезен, например, чтобы заниматься связями с общественностью, с другими независимыми партиями, — с этими словами Бриллиант многозначительно махнул рукой в сторону двери. — Вы же видели нашего друга. Ему будет куда спокойнее и приятнее работать с кем-нибудь вроде вас.

«Проект «Человечество» считаю оконченным», да-да, конечно. Еще бы тому бескрылому не было спокойнее работать с кем-нибудь вроде меня. Бескрылый бескрылого всегда поймет. Как же, соображаем, мистер Бриллиант, будь вы неладны.

Бриллиант облокотился на стол, поиграл пальцами.

— Чем дольше я об этом размышляю, тем сильнее убеждаюсь: нам понадобится два сотрудника на эту должность. Человек… кхм… вашего толка и еще один, более соответствующий духу нашей церкви. Скажите, мистер Фоулер, а почему вы хотите у нас работать?

Вопрос не застал меня врасплох: я заготовил ответ заранее и пошел в красках расписывать Бриллианту, как меня подвела к этой идее прежняя работа в области биоинженерии, и как мне дозарезу хочется идти в ногу со временем, быть в числе флагманов прогресса и все такое прочее. В порыве вдохновения я сознался, что у меня есть еше и личный, семейный интерес: хочу, мол, разобраться, как бескрылым родителям получше удовлетворить нужды отпрысков-летателей, ведь это важнейшая проблема. Ребятишки поднимутся на такие высоты, каких родителям нипочем не достичь, и как при этом сохранить духовные скрепы в семье, и как родителям быть достойными дитятка, и та-та-та и бу-бу-бу. По-моему, я малость пережал, но Бриллиант вылупил на меня глаза и слушал как завороженный. Черт подери, да он и правда купился. Не понимаю, как у Питера Чешира хватает терпения работать с такими тупицами, да еще двинутыми?

У Бриллианта зазвонила инфокарта: по кабинету разнесся нежный мелодичный перебор струн арфы, затем громкие победоносные трубы. Вполне в стиле хозяина. Ну и ну, этот типчик — просто ходячий штамп! Я еще раз оглядел стены кабинета, увешанные картинами с ангелами, купидончиками и херувимчиками. Банальность на банальности. Хотя кто знает, может, Бриллиант нарочно нагромоздил весь этот кич для маскировки, а на самом деле у него алмазной остроты ум, и весь он — сплошь холодный расчет и манипуляторство. А вернее всего, Бриллиант совмещает в себе и то и другое. Сентиментальный, обожающий пестроту и купидончиков, интриган и манипулятор.

— Что-что? Неужели вы всерьез? — говорил между тем Бриллиант в трубку. — Не можете справиться сами? Не верю. — Он глянул на меня. — Простите, мне надо поговорить.

Ага, в игру вступил Санил, как мы и договаривались, сбил Бриллианта с толку — подстроил отвлекающий маневр.

Бриллиант встал, зашумев цветастыми крыльями, и заходил по кабинету. Он нервничал и прижимал инфокарту к уху.

— Хорошо, хорошо, я подойду, но только при условии, что это ненадолго, — пообещал он. Потом разъединился.

— Надеюсь, вы меня простите. Срочное дело. Может быть, перенесем нашу беседу на другой раз?

— Что вы, ничего страшного, я, с вашего позволения, лучше подожду тут, — смиренно отозвался я.

Взбудораженный Дэвид Бриллиант мыслями был уже где-то за пределами кабинета.

— Что ж, пусть так. Я вернусь буквально через пять минут. Сейчас пришлю вам Ури, чтобы вы тут не скучали.

— Спасибо, не надо ради меня никого дергать. — Я старательно изобразил скромность и смущение. — Мне тут все равно надо ответить на кое-какие сообщения. — Помахал своей инфокартой для убедительности. — Побуду один, не волнуйтесь.

Бриллиант уже надевал пиджак — особого покроя, с прорезями, вроде накидки поверх крыльев.

— Еще раз простите. Я постараюсь не задерживаться. — Он прошуршал к выходу и исчез.

«Иди, иди, голубчик, и назад не торопись», — подумал я. Выждал минутку, прислушался, осторожно выглянул за дверь. Ни души. Теперь, полюбовавшись, как Бриллиант репетирует свою проповедь, я понял, почему он пожаловал себе титул Архангела. Он, конечно, метил в Серафимы, но на подобную степень просветления все же постеснялся претендовать.

Действовать надо было быстро и четко. Я не раз уже проделывал подобные штуки, но сегодня, как назло, чувствовал себя медлительным и неповоротливым. Ладони вспотели, руки тряслись, инфокарта выскользнула из пальцев, я подхватил ее, чертыхнулся.

Тьфу! Зак, приятель, что с тобой творится? Тебе же не впервой, это твоя работа, забыл? Обычно я сохранял спокойствие и хладнокровие, но убийство Луизы Перрос — а яснее ясного, что это убийство, — выбило меня из колеи, лишило самообладания. Не говоря уже о страхе за Пери и Хьюго, о недосыпе, о тревоге за Тома. Тут впору спятить.