Дайте нам крылья! (ЛП)

Пери встала и прошлепала босиком в комнату Хьюго, пустую, но все еще наполненную его теплым сладким запахом. Закрыла дверь, пошла в кухню, налила себе стакан воды. За окном кухни рос дуб, его трепещущие листья бросали на Пери теплый отсвет.

Знать бы, что сталось с Авис. Питер ничего о ней не выяснил. Было дознание, Питер даже попал в число подозреваемых, но следователи не нашли никаких улик, что с Авис что-то нечисто. «Нечисто! Это с точки зрения бескрылых, — надменно твердили проницательные летатели. — Она одичала. Дураку понятно. А власти только и говорят, мол, ничего не доказано». Ее исчезновение стало настоящей сенсацией — она и была знаменита, а когда исчезла, прославилась еще больше. Зато страхи Пери приняли теперь новое обличье — она то и дело представляла себе одичавшую Авис, тощую тварь с запавшими глазами, которая налетает, истошно визжа, и утаскивает Хьюго в небо.

Пери поставила пустой стакан в раковину. От ветра даже стены в квартире тряслись. У Хьюго теперь собственный дом — так решил Питер. Пери с самого начала понимала, что Питер очень талантлив, но раньше ей казалось, что этот талант воплощается скорее в громадах, сиянии, величественности. Она не представляла себе, что Питер сумеет создать такой маленький мягкий домик — как облачко. Каждая комната — своего изысканного оттенка. Цвета заката — розовый, голубовато-сиреневый, ярко-алый. Стены изгибались волнами и распускались, как бутоны. А если Хьюго случайно пачкал стены красками или стучал по ним машинками, они ничуть не портились.

Пери со вздохом выглянула в окно. Скверная будет ночь — стены так и давят. Пери все хуже выносила замкнутые пространства, и это ее пугало. Частенько она спала в ветвях серебристого дуба в саду, на помосте, который выстроили другие летатели — спала и вслушивалась в движение воздуха. Там ей сразу вспоминалось время, проведенное на Райском кряже, с «Орланом». Еще бы она его не вспоминала, но это ее тревожило. Как будто зачатки дикости в ней растут и крепнут. Надо как-то примириться с этой своей стороной, с тем существом, в которое она превращалась в полете.

Пери вернулась в спальню. Надо уметь признавать поражение. Она натянула изолят для ночного полета — плотная, мягкая серая ткань не давала замерзнуть и отражала скудный свет луны и звезд, чтобы было видно другим летателям.

Пери взмыла в воздух и повернула к океану — там ей особенно нравилось летать. Море внизу было словно утыкано россыпью бриллиантовых булавок, там и сям виднелись рыбацкие лодки, не заслуживающие громкого названия «флотилия». Рыболовных флотилий больше не существовало.

Вскоре после того, как Пери взяли на работу в тренировочный центр, в Город вернулся Нико — один. И «Альбатрос» тут же подал на него в суд за публикацию исследовательских статей. Нико торжествовал. Напав на Нико на его же территории, «Альбатрос» совершил роковую ошибку. «Они не ожидали, что все зайдет так далеко. Думали меня запугать. Никогда, — говорил он Пери, — никогда не подавай в суд на того, кому нечего терять. Что они могут со мной сделать? Разве что запретят публиковать статьи — ну так все, кто хотел, давно сделали себе копии».

Когда судебный процесс набрал обороты, в «Альбатросе» сообразили, что совершили катастрофическую ошибку и теперь им не выпутаться. Самым скверным для «Альбатроса» было то, что на рассмотрение суда были вынесены мельчайшие подробности исследований, внутренней документации, махинаций, общения с клиентами и конкурентами — а поскольку процесс был открытым, все это стало достоянием публики. Нико и его сторонники стали суперзвездами в масштабах страны и всего мира, ведь именно они обвинили «Альбатрос» во всем, начиная со сговора с «Корвид-Микро-РНК» при установлении цен на препараты до подделки результатов при выявлении побочных эффектов процедур.

— Странная история, — сказал Нико, когда процесс шел уже около месяца. — Они сами подали на меня в суд — и тем не менее подослали ко мне человека, чтобы поговорить о тебе.

Пери уставилась на него.

— Они уверены, что ты прислушаешься к моему мнению.

— К чему я должна прислушаться?

— Само собой, их интересуете вы с Хьюго.

Само собой.

Нико сказал, что «Альбатрос» признал — пусть и в определенной степени — свою вину в том, что произошло с отцом Пери.

— Предлагают тебе компенсацию. Хотя ты ее и не просила. Они не называют это компенсацией, но на самом деле именно так все и обстоит. Тебе обеспечат весьма существенную поддержку во всем, чем тебе захочется заниматься, — в учебе, в любых проектах.

— Если я соглашусь, чтобы они изучали нас с Хьюго, — проговорила Пери.

«Беда в том, что мне и самой интересно».

— Да, — кивнул Нико. — Тебе надо понимать, как подействовали на тебя процедуры, которые проходил твой отец, это важно и для твоего будущего, и для будущего Хьюго.

— Нико, передайте им — я подумаю. Мне часто приходит в голову, что именно поэтому я с самого детства так страстно хотела летать. Надеюсь, дело только во мне, а не в том, что компания, которая ставила опыты на моем отце, имплантировала мне эту страсть…