Дайте шанс! Том 3

— Преврати его в ледышку! — развернувшись к нам, хохотнул Василий.

— Ты у меня сейчас пешком пойдешь! — не сдержавшись, повысил на него голос отец.

— Все, Виктор Федорович, молчу. Как та рыба об лед молчу.

Ляпнув о льде и поняв, что попал в насущную тему, Василий хотел особо это подчеркнуть. Но снова нарвавшись на недобрый взгляд отца, он наконец-таки окончательно угомонился.

— Постарайся создать лед до того, как Тарасов ударит молнией, — продолжил отец. — Даже если он тебя опередит, бей льдом! И сразу бей вторым куском, пока не опомнился! — в этот момент он нахмурился. — Я только опасаюсь вот за что: ты начнешь создавать лед, а он своим ветром успеет разнести сгусток холода. Тебе желательно создать сразу две ледяные глыбы по разные стороны от него. Жалко нет времени. Нам хотя бы еще полгода потренироваться.

Отец правильно подметил особенность в создании льда. Тот быстро формировался в воздухе, но оставался момент в пару секунд. Если успеть в этот короткий промежуток помешать, задуманное могло не получиться. Это правило относилось ко всему, что делалось благодаря способностям.

— Как бы то ни было, сейчас лучшее время для дуэли. После драки в клубе Тарасов долго лечился. Он потерял время, а ты нет. Через полгода еще не известно до чего он смог бы дорасти. Хотя… если он взял молнию и успел ее немного развить, прогресс вряд ли появится. Стихия Ветра останется его единственной способностью, — перечислив плюсы, отец с тяжестью вздохнул. — Сейчас у вас примерно равные шансы. Но ты не должен бояться. Ты сможешь победить. Только нужно верить, обязательно верить в свою победу.

Отцовские переживания и даже в какой-то мере страх за возможный проигрыш начинали меня откровенно бесить. Он как будто сомневался в моей победе.

— Да ничего я не боюсь. Просто не хочется руки марать кровью, — честно признался я.

— Но ты должен! Обязан! — тут же разразился отец. — Иначе не выиграешь схватку! Иначе ОН УБЬЕТ ТЕБЯ! Ты это ПОНИМАЕШЬ?!

— Да все я понимаю!

— А вот теперь я не понимаю! Как ты смог убить того парня в дотах, если боишься марать руки кровью? Первый раз — понятно, такое случается с каждым. Но ты-то уже смог себя пересилить!

Мы миновали мост через Каму, проехали по трассе и въехали в поселок. Мимо проносились высокие деревья, аккуратные особняки. Тут все было дорогим, элитным, роскошным. В очередной раз я не смог не взглянуть на мелькающую за окном красоту.

Синицына я прикончил, не задумываясь о том, что совершаю. Потому что он конченая мразь. Потому что он убил бы любого, лишь бы взять себе новую способность. Ну и потому что он убил капитана Рогозина и собирался убить Эмили.

Жалко, глава Тайной канцелярии Балашов оказался конченным долб*ебом. Я полночи пытался до него донести, куда нужно рыть на самом деле. А он даже не хотел слушать.

Что же касается дуэли с Тарасовым мне на нее было совершенно плевать. Меня лишь волновал ее исход. Что придется убить живого человека. И что мне навязывают так поступить.

Вся злость к Тарасову закончилась в прошлой драке. Других поводов его бить, не говоря об убийстве, у меня не было. Тот факт, что он сидел и мечтал о реванше, еще и о смертельном, для меня ни о чем не говорил. Точно так же поступил бы любой, у кого есть яйца. Вопрос не в том, чтобы продолжать эту бессмыслицу, а в том, как ее закончить и не пролить чьей-то крови.

Собственно, поэтому я для себя уже решил перед дуэлью предложить Тарасову мировую. Согласится — к лучшему, нет, значит, так тому и быть, получит поединок на полную. Отказываться самому просто потому, что не хочу его убивать и тем обрекать себя на позор я не собирался.

Что касается мотивации, он сам меня ею обеспечит. В этом я не сомневался. Соберется вся элита Перми. Тарасов непременно воспользуется возможностью перед дуэлью оскорбить, унизить меня и тем начнет еще до боя отыгрывать свой проигрыш. Тем более после моего предложения о прекращении конфликта. Вывернет все так, будто я испугался и захотел пойти на попятную.

Автомобиль остановился у флигеля. К этому времени мы с отцом просидели в молчании минут пять. Покидая салон, он не сдерживается:

— У меня такое чувство, ты совершенно не думаешь о дуэли. Даже не пытаешься как-то спланировать победу. Ты вообще понимаешь, что можешь погибнуть? Что твое поражение может сказаться на весь клан!

На секунду теряю дар речи.

— Так ты оказывается переживаешь за клан, а вовсе не за то, что может погибнуть твой сын! — в ошеломлении перехожу я на крик.

— Я переживаю и за тебя, и за клан! Я пытаюсь до тебя достучаться! Пытаюсь пробудить в тебе злость! Настоящую волю к победе! И что я вижу? Я вижу абсолютное безразличие! Ты как будто не понимаешь, что тебя могут убить!

Василий был бы рад погреть уши, но более сообразительный водитель Федор вовремя трогается с места, оставляя нас с отцом наедине. Меня же теперь накрывает волна гнева, зародившегося еще в крепости.