Дайте точку опоры

Решительно свернув с невидимой тропки, Метельников продрался сквозь цепкие кусты ежевики, пересек сырую низину, осинник и ступил на одну из дорог «луга» — обвалованное земляное полотно с заровненными, аккуратными бровками. Четкие рисунчатые, попарно сдвинутые следы от скатов, вдавленные в песочно-рыжую землю, тянулись двумя лентами по прямому полотну. Это была боковая дорога, и Метельников, подумав, что машина прошла совсем недавно (судя по широким следам, тяжелая машина), еще смутно догадываясь, зачем она тут, и даже немного волнуясь от какого-то предчувствия, ускорил шаг. Влево уходило ответвление, и Петр увидел: ленты следов свернули туда. Дойдя по мягкому грунту до поворота, он оторопело остановился: метрах в пятидесяти стояло человек десять офицеров и штатских, видно начальство. Они что-то обсуждали. Вдоль бровки в цепочку легковые машины — три «Победы» и «ЗИМ». А ближе к повороту, где стоял Метельников, он увидел то, что и поразило, и заставило остановиться. Не машина, сверкающая лаковой зеленью кабины и новенькими еще черными скатами, не длинный ажурно-легкий металлический прицеп, чем-то напомнивший двуколки, в которые запрягают рысаков на ипподромных бегах, — нет, не все это, что в другое бы время поразило воображение, а вот то, что в открытую лежало на прицепе… Ракета! Бело-серебряной сигарой, чуть приподнявшись на своем ложе, вытянулась она во всю длину прицепа, опиравшегося на тарель тягача. Остроконечный нос ее с маленькими, словно недоразвитыми крылышками вымахнул вперед над кабиной тягача. И вся она, поджарая, порывистая, ослепительно, до рези в глазах, сверкала. Метельников невольно зажмурился на миг. Сверкал размытым блеском корпус, бездымным пламенем горели треугольные крылья — плоскости позади и отростки — рули, — будто ракету под утренним солнцем, под косыми лучами, полоснувшими поверх деревьев на площадку, облили расплавленным серебром.

Группа людей медленно отошла от ракетного поезда в глубину площадки. Глуховато рыкнул двигатель, и тягач дал задний ход, попятился. Прицеп с ракетой катился дутыми колесами прямо к установке. Метельников только теперь увидел это приземистое металлическое сооружение. Кто-то тотчас выкрикнул: «К бою!» — и четверо в черных комбинезонах выбежали из леса, бросились врассыпную вокруг прицепа. Тягач откатился и, набрав скорость, промчался мимо, без кузова, со скошенной позади металлической тарелью. Теплый бензиновый запах ударил в лицо Метельникову.

От прицепа с ракетой посыпалось торопливо:

— Готов!

— Готов!..

И, словно боясь отстать от этих скорых коротких докладов, уже знакомый командирский голос бросил:

— Подъем!

Взвизгнул, захлебнувшись, электропривод лебедки и ровно заработал. Вздрогнул прицеп, и нос ракеты медленно поплыл вверх.

«Так вот зачем капитан Карась последние дни торопил нас с проволочным ограждением! — мелькнула у Метельникова догадка. — Конечно же, такую штуку надо скрывать от посторонних глаз».

Не спуская взгляда с ракеты, все выше вздымавшейся на установке, Метельников пошел по бровке прямо к людям, стоявшим на площадке.

И может быть, потому, что внимание всех на площадке было тоже занято ракетой, на Метельникова никто не обратил внимания. Над всеми в группе на целую голову возвышался узколицый в плащ-пальто генерал.

Ракета вздыбилась, щелкнул и выключился привод, маятником ходил из стороны в сторону нижний, свободный конец ракеты; и, наверное, от этого на секунду показалось: нос ракеты в свежей утренне-шелковистой голубизне неба медленно заваливается. «Закрепляй», — спокойно скомандовал тот, кого Петр раньше не видел, но чей голос слышал, — им оказался невысокий, скуластый, безбровый сержант в черном комбинезоне, таком же, как и на всех солдатах. Номера бросились стремглав к установке, двое удерживали корпус ракеты, третий быстро крутил ручку подъемника.

— А расчет работает — любо посмотреть! Не оправдываются, Борис Силыч, опасения!

Тот, к кому обратился генерал, был штатский, в распахнутом светлом габардиновом макинтоше, молчаливый, как оценил Метельников, — шишка. Под темным костюмом — белая рубашка. Он с торопливой, извиняющейся улыбкой проговорил:

— Да, да, признаться, восхищен.

Рядом, тоже штатский, в шляпе и плаще, повернулся, будто его ненароком укололи:

— Но, Борис Силыч, генерал Сергеев забывает — расчет особо тренирован! Как будет с другими — посмотрим!

— Да, да, тоже резонно.

— Научим! — сказал генерал. — Солдат наберем молодых, грамотных — орлов! Подойдем поближе. Кстати, успели записать, Алексей Васильевич? — обратился он к подполковнику, ближе всех стоящему к ракете.

Подполковник что-то ответил — Метельников не расслышал, потому что все двинулись по площадке, и тут генерал сразу увидел его. Метельников испугался: вот сейчас спросит, откуда и зачем… Генерал действительно остановился, спросил:

— А вы что здесь делаете, товарищ рядовой?

Он цепко, пристально оглядывал Метельникова — рабочую гимнастерку, бриджи в пятнах и засохшей грязи, лопатку с длинным черенком. Метельников, весь подбираясь по-военному, опустил лопату к ноге, точно винтовку.