Дайте жить детям (сборник)

Почему вы не перевернули шкафа, когда он не входил в дверь? Почему вы его так тихо ставите на место? Разве он не может ничего выдержать? Почему спереди стекло? Что такое в бутылке? Что делается с этим, а с этим, а с тем? Смеясь над любознательностью детей, столяр пытается дать им ответ, часто употребляя специальные выражения, вызывающие поток новых вопросов.

Затем столяры уходят. Шкаф без конца ощупывается детьми. Осматривают и ощупывают положительно все: и безукоризненную политуру, и верхние украшения, и новый ключ, и передвижные борты. Особенный интерес возбуждает в конце концов чистенький блестящий медный замок. Каждый пытается открыть и закрыть шкаф. И вновь начинаются вопросы. Почему ключ внутри пустой? Почему на его бородке зубцы? Почему вообще можно ключом запирать? Тут начинается изучение. Из мастерской приносится старый замок, его открывают и рассматривают. Ага, как просто! Но все-таки хорошая вещь! И кто это придумал замок? Сколько неприятностей должен был на опыте претерпеть человек, прежде чем ему пришло в голову запирать дверь на задвижку или замок? От простого засова до сложнейшего замка на денежном шкафу, который может отпереть только посвященный в его секрет, вот бесконечно длинный путь размышлений и улучшений. Мы пытаемся сообща установить по крайней мере важнейшие этапы этого эволюционного пути. Как можно было бы сделать этот открытый замок еще более надежным? Как сделать так, чтобы закрытая дверь дома не могла быть отперта снаружи? От одного вопроса мы непринужденно и свободно переходим к другому. Время бежит с быстротой молнии, и мы его не замечаем, так как слесарное дело получило для нас новый неожиданный интерес, который в будущем принесет, несомненно, богатые плоды. Какой учебный план мог бы мне доставить случай дать столь возбуждающий урок? Бесспорно, жизнь – наилучший учебный план.

Непогода покрыла Сентис первым снегом, взбудоражила Боденское озеро и разбила стекло в нашей новой классной комнате. Домашний садовник должен теперь заменить стекольщика и вставить новое стекло. Для детей это целый праздник. Сколько всего должен узнать такой неподготовленный стекольщик? Каким образом алмаз режет стекло? Какие другие тела так же ломки? Что такое вообще ломкость? Вся моя книжная мудрость терпит безвозвратно крушение при таких «глубоких» вопросах. Мы честно напрягаем все силы, чтобы хоть отчасти найти ответ на все эти вопросы. И все это наблюдают и спрашивают мальчики 9–12 лет. И когда затем возникает вопрос, как делается стекло, я рассказываю о случайном изобретении стекла и привожу другие примеры, где случай, этот гениальнейший учитель человечества, также способствовал нашему познанию сил природы. И так же «случайно» наша мысль перебрасывает мост от резки стекла к его форме и к сущности прямоугольника. И тут я пережил кусочек живой геометрии. И в первый раз детьми сознательно употребляется новая линейка для черчения, приобретенная для стенной доски. Какой учебный план по геометрии мог бы привести нас так «настойчиво» и так «убедительно» к рассмотрению свойств прямоугольника?

И оказия для такого эпизодического преподавания, проводящего гораздо более глубокие борозды, чем планомерное преподавание официальной школы, встречается повсюду на каждом шагу.

Но тут у меня появляется легкое сомнение! В обоих случаях наши разговоры и размышления приняли вышеуказанное направление. Но могло бы быть и иначе. Вместо того чтобы завязнуть у шкафного замка, мы могли бы с таким же основанием заинтересоваться внутренним устройством шкафа, зубчатыми рейками для перестановки борта, строганьем и полировкой. Целесообразность внутреннего устройства шкафа могла бы дать нам повод для толкования самого понятия «целесообразность». Что такое целесообразность? Где мы встречаемся с целесообразностями? Широкая область! Или разные украшения могли бы нас натолкнуть на мысль о возникновении подобных украшений, и мы могли бы повести разговор о безвкусных украшениях и об украшениях, сделанных со вкусом, и, может быть, «раковинообразные» орнаменты прошлого привели бы детей к появлению нарочито простых линий современных украшений.

Или, наоборот, вместо того чтобы говорить о ломкости стекла, о чертежной линейке и о прямоугольнике, мы легко могли бы пойти другим путем, который нас привел бы к выдуванию стекла и к стеклянному заводу. От украшений мы могли бы перейти к скульптуре и т. д. «Из каждой точки можно провести бесконечное множество линий», – учит геометрия.