Даю тебе честное слово

Петра была очень удивлена, когда в священный для нее обеденный перерыв раздался телефонный звонок. Материнским чутьем она сразу поняла, что у Макса что-то на душе, но он не решается перейти к главному. Неужто Йенни проговорилась?

– Ты не хочешь сегодня с нами поужинать? – поинтересовалась она, стараясь быть как можно приветливее.

Но он не захотел. Нужно было приглядывать за дедушкой, как он объяснил; тот хоть и спит, но кто знает, когда и в каком состоянии он проснется.

Разговор поверг Петру в полную растерянность. В порыве чувств она чуть было не бросилась в Доссенхайм, чтобы заключить сына в объятия. Но, взглянув на часы, она была уже не так уверена в правильности этой идеи – за оставшееся время не успеть. Через пятнадцать минут надо было опять открывать лавку, так как ее сотрудница, как нарочно, взяла отгул.

Йенни вернулась около трех часов пополудни, и Макс сразу же потащил ее к кровати деда.

– Он мне не нравится, – сказал Макс. – Может, стоит вызвать врача? Он как-то странно дышит…

Йенни прощупала пульс, с улыбкой покачала головой и принялась выкладывать приобретения.

– С ним все в порядке. Как мне эти туфли с пряжками? Я всегда хотела ярко-красные. Примерно такие же носит твоя мама. Надоели эти вечные шлепанцы, так хочется выглядеть элегантно.

– Дедушке пора наконец выпить воды, – гнул свое Макс, – но у меня одного не получается, боюсь, он захлебнется. Может, в таких случаях применяется вливание?

– Если все время вливать в человека воду, то можно и переборщить, – ответила Йенни. – Раньше к этому вообще не относились всерьез. Моя прабабушка дожила почти до ста лет, а она в день, как говорят, выпивала не больше стакана молока.

Теперь и Макс припомнил, что его бабушка выпивала только чашку кофе утром и чашку после обеда. Правда, она не могла похвастаться столь почтенным возрастом. Возможно, Йенни права. В этот день за ней заехала ее коллега, и она ушла из дома раньше обычного, так как ей предстояло кого-то заменить и объехать сразу нескольких тяжелобольных.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Макс решил заглянуть в подвал. Впрочем, он давно хотел это сделать – в подвале скопилось слишком много всякого хлама и надо было от него избавиться.

В первую очередь это было крупногабаритное старье, но и менее крупные предметы давно дожидались своей очереди. Пора уже решительно отделить зерна от плевел. Обливаясь потом, Макс первым делом перенес в гараж проржавевший велосипед, стул со сломанной спинкой, трехчастный матрас с подголовниками, бабушкин ночной горшок и картонную коробку с вышедшей из употребления посудой. Стоило начать разбираться в этом хламе, и уже было не остановиться. Он извлекал из залежей все новые и новые предметы, назначение которых было ему непонятно, или приходилось обстоятельно проверять, насколько они могли быть еще полезными.

Работа увлекла, и когда Макс случайно глянул на часы, то пришел в ужас: он совсем забыл про дедушку. Он взбежал по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз. Не успев отдышаться, приблизился к кровати старика. Дедушка все еще спал.

Наконец вернулась Йенни, и Макс с гневом обрушился на подругу:

– Ты дала ему слишком много капель! Ты хочешь его убить, я уверен!

Девушка вместе с ним подошла к постели больного и привычным движением нащупала пульс.

– Его смерть пришлась бы тебе очень кстати, – свирепо бросил ей Макс. – Ты давно запала на дедушкину комнату.

Йенни молча уставилась на него широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать от возмущения.

– С ним все в порядке, – выговорила она наконец, – зато со мной не все. Меня уже достало это дебильное клише о санитарках-убийцах! Ты меня глубоко ранил тем, что совсем мне не доверяешь. Надо было с самого начала понять, что у нас ничего не выйдет…

На следующий день утром она уехала, не попрощавшись. С собой Йенни взяла только два чемодана и дедовский вальтер. Несколько предметов принадлежавшей ей мебели оставила, видимо, чтобы забрать потом при случае. Позже Макс попытался выяснить, куда судьба забросила Йенни и что с ней стало, но у него не получилось.

Несмотря на замешательство по поводу исчезновения Йенни, Макс был вынужден признать, что она не причинила дедушке никакого вреда. Напротив, старик вскоре пробудился и основательно позавтракал. Судя по всему, он не помнил, как плохи были его дела накануне.

Через две недели все повторилось: отсутствие аппетита, спутанность сознания и плохой сон. Но Йенни с ее волшебным напитком рядом не было. Макс просидел возле кровати дедушки несколько часов, разговаривая с ним от лица Ильзы.

– Вилли, – сказал Макс так мягко, как только у него получилось, – я с тобой. Ты больше не один.

– Как хорошо, что ты пришла, – ответил ему старик. – Ну, теперь-то мы можем быть вместе? Ты должна мне пообещать, Ильза!

– Да, – пообещал Макс, – честное слово.

Дедушка счастливо улыбнулся, закрыл глаза и заснул. Макс со спокойной душой вышел.

Спустя два часа он взял руку старика – она была вялой и холодной. Даже не обладая специальными знаниями, Макс сразу понял, что дедушка исчерпал всю свою латынь.