Дайвер

Нагловатый Череп с соответствующей кликухе «прической» пытается не поддаться на провокацию:

– Миша, да тебя даже брали пьяным, я помню, как тебя в камеру с перегаром завели!

Но Миша уже встал на рельсы собственной риторики:

– Потому что алкоголь вреден здоровью. Поэтому пью, только когда нальют, – а сам вред здоровью ближнего наносить не стану. Вот и угощать не приходится, и самому затариваться не надо.

– А-ха-ха… Ну ты, Мишаня, выступил! – гул становится громче… Иезуитские сплетения словес среди зэков всегда актуальны и делают демагога выше в глазах камеры.

Эпоха братков и воров в законе давно закончилась. Народ в камере – в основном наркоманы, и хотя сидят за разное, но все понимают, что настоящая причина одна. И истории у всех по большому счету под копирку: сначала обносят до нитки свой дом или дом родителей, потом ищут, где урвать на стороне. Неадекватность: употребляющим безразличны и репутация, и мораль, мысли только о дозе. Сидят больше за кражи, покупку и сбыт наркотиков. До грабежа и убийств обычно не доходят, так как на этом, как правило, и попадаются.

Есть, правда, и исключения. В нашей камере это я и Павел Николаевич. Мы экономические. Мой «коллега» – полноватый солидный мужчина сорока восьми лет из Нижнего Новгорода с лицом, которому добавляют наивности голубые глаза. Его пригласил знакомый в столичную турфирму коммерческим директором на хороший оклад. Через полгода бухгалтер сбежала, прихватив со счета деньги за шестьсот шестьдесят шесть – и смех и грех – туристических путевок. Генеральный директор скрылся, дабы не попасть под раздачу, а Павел Николаевич уехал обратно домой: работы-то не стало. Через некоторое время ему звонит следователь: не могли бы вы, мол, дать показания. Конечно, в чем вопрос, ведь Павел Николаевич – законопослушный гражданин и ни в чем не виновен… Павел Николаевич сидит уже год, пока идут бесконечные судебные заседания, ибо «кто-то же должен сидеть».

Ну и я. Меня тоже подставил бухгалтер, но ситуация была интересней. Бизнес – производство светодиодных светильников – я наладил, он работал самостоятельно, и я с полной уверенностью в завтрашнем и послезавтрашнем днях катался по миру со своими увлечениями. А бухгалтер в это время прокручивала свои махинации и сдавала левые отчеты с такими ошибками, что мне насчитали штрафы с громадными, миллионными пенями. Так что к моменту суда я чалился уже два месяца под следствием. Все счета и имущество семьи арестованы «вплоть до погашения задолженности», бизнес скован по рукам и ногам. В ходе следствия слышал, как поговаривают: я – первый случай, чтоб закрыли в СИЗО экономического за неуплату налогов. Обычно – просто штраф; есть вероятность, что постарались конкуренты. Такие вот оказались у меня «судии неправедные». Но жена моя, умничка Лара, сумела продать часть имущества и все погасила. Так что суд завтра, по уверению адвоката, снимет с меня обвинения…

– Егор, не порть зрение, все читаешь и читаешь… Я дошик[16] возьму?

– О чем речь, конечно.

Миша аккуратно достает из моей передачки пакетик вермишели и ставит кипятильник. Все четко. Никто без разрешения чужого не берет, даже если это простая формальность. Взять без спросу – значит скрысятничать, что, в зависимости от контекста, может повлечь довольно серьезные последствия для виновного.

– Да вы все не стесняйтесь, берите. У меня завтра с утра суд. Адвокат говорит, стопудово оправдают.

Еще пара рук потянулась к пакету с необходимыми всем продуктами: дошиком, пюрешкой быстрого приготовления, – переданному адвокатом и собранному, наверно, Ларисой, а Миша хитро прищурился:

– А знаешь, как определить, когда адвокат врет?

– Нет.

– У него губы шевелятся. – Все загоготали, Миша расплылся, довольный. – Но все равно, братан, желаю удачи и фарта!

Я тоже улыбнулся, но возразил:

– Вот мой адвокат не врет, мы с ним друзья со школы, а друзья не предают…

Шутили беззлобно, обидеть меня никто не хотел, да и удачи пожелали от души: я тут на хорошем счету по всем понятиям. Во-первых, не барыга, то есть не торгаш, а мужик-производственник. Ну а во-вторых, с тех пор как заехал, второй месяц грею[17] камеру, делюсь передачами. Они разрешены не часто, и родные или знакомые передают их не всем. А на одной баланде[18] не выживешь. Поэтому здесь рады всему: чаю, сахару, грохотулькам[19], продуктам быстрого приготовления, тем более любому шоколаду и печенюшкам. Мне близкие люди передают даже сигареты для ребят, хоть я сам и не курю; вообще сигареты здесь – практически местная валюта и особо ценятся среди зэков.

Лязгнул замок, кого-то завели.

– Здорово!

– Джа-а-аз, ты, что ли! А говорил, что хрен посадят! – Гомон и возгласы послышались с разных сторон. Кто-то из арестантов узнал знакомого по воле.

– За что?

– Гарик, да ты как маленький. На красный свет дорогу перешел, вот и приняли.