Дайвинг для крокодила

– Что? – откровенно изумилась Анастасия. – Что ты брешешь? У какого еще отца?

Подруги тоже удивлялись. Почему Гога обвиняет деда Лаврентия в воровстве? Что за новости?

– Он украл у него все! – продолжал разоряться Гога. – Веру в людей, деньги, спокойную обеспеченную старость и даже здоровье! А у меня он украл самое главное – способность реализоваться в этой жизни.

Разинув рты, все внимали Гоге, не решаясь его прервать. Одна Анастасия помотала головой и воскликнула:

– Что за чушь? Что ты мелешь, дурень? При чем тут мой дед? Если ты неудачник, то мой дед всяко не виноват в том, что ты, как это ты выразился… Ага! Не самореализовался!

– Сама бы попробовала реализоваться без денег! – ядовито воскликнула Зоя Ивановна, кидаясь на помощь мужу. – Ни хрена не получится! Нужен стартовый капитал! Деньги! Куда ни ткнешься, всюду деньги!

– А где их взять, если твой дед все украл у моего отца?

И Гога злобно хохотнул.

– Но теперь… Теперь справедливость будет восстановлена.

Его голос неожиданно возвысился и обрел силу. Подруги, хоть и находились от него в отдалении, и то задрожали от страха. Было сейчас в Гоге что-то такое необычное, что внушало им ужас.

– И наконец, спустя столько лет, мой отец будет отомщен! – вещал Гога. – Я был терпелив. И я долго ждал. Но теперь справедливость почти что восстановлена. Предатель уничтожен. И его кровью я полил могилу своего отца!

Подругам стало жутко окончательно. Что Гога там плетет про могилу? Зачем он поливал на ней цветочки чьей-то кровью. Это мода такая? Или он просто сошел с ума?

Гога и в самом деле напоминал умалишенного. Его лицо исказилось от обуревавших его чувств. И он говорил сейчас, словно находясь в трансе:

– Да, мой отец может радоваться. Я вот этими руками уничтожил гадину! Столкнул его в колодец! А все его сокровище должно было стать нашим. Моим!

И он сделал шаг, чтобы вырвать из рук мужа Анастасии сверток. Но тот тоже был парень не промах. И щуплый Гога, даром что сошел с ума, мужу Анастасии особого страха не внушил. Человек он был слабо впечатлительный. И чтобы его пронять, требовалось нечто большее, чем взбесившийся псих.

– Не дам! – рявкнул он на Гогу, уже протягивающего руки к свертку. – Не дам!

Но Гога не отставал.

– Это мое! Я убил ради него! Отдай!

И тут Анастасия окончательно взбесилась. Видя, что кто-то чужой нагло посягает на ее сокровище, она потеряла всякий контроль над собой. И воскликнула:

– Не ты один убил ради него! Ишь, умный какой нашелся. Думаешь, столкнул моего деда в колодец, и теперь клад твой? Вместе с домом? Фигушки! Мы с мужем тоже постарались. Скажи, милый!

– Ага, – растерянно поддакнул ей супруг. – Настя, а ты уверена, что нам стоит…

Но Анастасия не дала договорить мужу и воскликнула:

– Стоит! Конечно, стоит. Пусть не думают, что они одни тут расстарались! Мы тоже руку приложили.

– Настя, но мы…

– Мы с мужем избавились от соперников! – кричала Анастасия, уже не в состоянии воспринимать здравые слова своего мужа. – Посмотрела бы я на вас, если бы этот Федор маячил тут, на участке. А ведь он тоже был наш родственник. И мог найти клад раньше нас! И бабка тоже могла!

– Так это вы его? – ахнула Зоя Ивановна. – И бабку тоже вы?

– Мы! Мы постарались. Теперь вам ясно, что клад наш?!

– Наш!

– Нет. Это мы его нашли!

– А мы заберем!

– Попробуйте!

Некоторое время обе пары, тяжело дыша, мерили друг друга разъяренными взглядами. Было ясно, что никто добром не отступится. Каждый считал клад своей добычей. Анастасия по праву родства с дедом Лаврентием. А Гога… У Гоги, оказывается, тоже были веские причины ненавидеть покойника и даже желать ему смерти.

– И что этот Гога так на старика Лавра взъелся? – прошептала Леся, воспользовавшись кратким затишьем.

Кира тоже не понимала, что такого ценного мог отнять старый дед Лаврентий у отца Гоги Сидорчука. С чего у Гоги такая бешеная ненависть к покойному Лаврентию Захаровичу? Ничего этого Кира не знала, но ужасно хотела узнать.

– Слушай! – велела она Лесе. – Может быть, поймем.

Анастасия внезапно двинулась к Гоге.

– Ты – вонючка! – угрожающе произнесла она. – Не знаю, какие у тебя там претензии к моему деду. Но он умер! А я жива. И я, его внучка, тебе говорю: ни хрена ты не получишь! Выродок!

– Что бы вы там ни нашли – это наше!

– Мое. Жива не буду, а вам ничего не дам!

– Жива, говоришь?

И на тонких губах Гоги, заиграла злая улыбка.

– Это ненадолго.

– Что ненадолго?

И тут в руках Гоги появился нож. Даже не нож, а настоящий тесак для мяса. Даже издалека подругам было видно, какой он тяжелый. Таким ножом запросто можно было перерубить жилы у крупной коровы. И даже кость, если хорошенько по ней ударить.

Анастасия тоже поняла опасность. И попятилась к мужу.

– Сделай что-нибудь! – взвизгнула она. – Он же свихнулся! Он меня убьет!

Муж, надо отдать ему должное, отреагировал быстро. Сунул сверток в руки Анастасии. А сам, угрожающе растопырив руки, двинулся на Гогу. Это напоминало схватку великана и карлика, Давида и Голиафа.