Дахут, дочь короля

В то утро Гвилвилис должна была вести в храме обряды восхода. Она поднималась по ступеням под шквалом дождя — это произошло на дальнем правом краю лестницы. У самого верха она потеряла опору на той самой ступени, которая скосилась от перевозок, и стала скользкой от дождя. Королева поскользнулась, пошатнулась и упала с самого края на плиты вниз. Она вскрикнула и потом лежала, издавая животные стоны.

Поднимавшаяся в это время весталка засеменила к ней. Увидав, как женщина скорчилась и как повреждена ее левая нога, девушка поспешила за помощью. Присутствовавшие в тот час быстро пришли. Старая поджрица взяла на себя обязанности; она долго была замужем за доктором, и когда, овдовев, дала новые клятвы, стала обучать искусству исцеления. Они положили Гвилвилис па сделанные наскоро носилки и отнесли в боковую комнату, где стояла кровать.

— Отец должен узнать, — сказала ее дочь Антония, которая по случайности была на дежурстве. И прежде чем кто-то успел возразить, четырнадцатилетняя девочка была такова и со всех ног поспешила разыскивать короля. Старая жрица сморщилась и послала остальных сообщить галликенам и сходить за королевским хирургом Ривелином.

Первым приехал Грациллоний. Скинув в портике промокший плащ, он быстро, большими шагами направился через вестибюль. Виден был Ключ, качавшийся на груди под туникой, единственное, что у него хватило времени надеть, помимо сандалий.

В маленькую палату просачивался тусклый свет. За больной присматривали младшая жрица и весталка. Когда он вошел, они отпрянули в сторону. Король приподнял тяжелые шерстяные одеяла, под которыми вздрагивала Гвилвилис, и ее сорочку. Он понял, что у нее сломано бедро. Он опустил одеяло и склонился над ее лицом. Оно было усеяно капельками пота. Женщина дышала тяжело и быстро. Грациллоний заглянул ей в полуоткрытые глаза.

— Зрачки, кажется, в порядке, — пробормотал он на латыни. А по-исански: — Гвилвилис, ты меня узнаешь? Это Граллон.

Ее серые губы попытались изобразить улыбку. Он очень легко их поцеловал.

— Бедная Гвилвилис, — сказал он, — тебе всегда не особо-то везло, да ведь? Но, ты, возлюбленная, так же смела, какой я всегда тебя знал. Не бойся. Ты снова будешь здорова. — Он погладил рукой по негустым волосам, отошел, встал там, где она могла его видеть, сложил руки и стал ждать.

Виндилис и Иннилис вошли вместе. При виде Грациллония лицо высокой женщины стало жестче. Она с ненавистью посмотрела на него.

— Убирайся, ты, птица несчастья, — сказала она, не обращая внимания на слуг. — Что еще ты можешь здесь делать, разве что накликать на ее голову новые несчастья?

Он не шелохнулся. Ответ был сухим.

— Тогда, может, обвинишь своих богов в наказании верности?

— Пожалуйста, пожалуйста, прошу, спокойней, — умоляла от кровати Иннилис. Проворными пальцами она доставала из принесенной сумки кувшины, одежду, инструменты. — Любимый, твоя помощь больше нужна снаружи. Не давай никому войти, кроме докторов. Сестрам говори, что это мучительно, но не смертельно.

Грациллоний продвинулся к выходу, но Виндилис, шурша юбками, вышла впереди него. От удивления он помедлил, задумался и слетка вздрогнул, когда Гвилвилис издала прерывистый звук. Иннилис чистила и смазывала ссадины, в которые попали нити от одежды.

— Прости, дорогая моя, прости, — бормотала она. — Это необходимо сделать, чтобы предотвратить инфекцию. Я буду быстро, я так мягко, как только могу.

Появился Ривелин, приветствовал ее и короля, провел собственное обследование.

— Боюсь, трещины как таковой у нас нет, зато есть расщепление, — сказал он. — В лучшем случае медленно выздоровеет, а может стать калекой. Чем скорее наложим натяжение, тем лучше. Мне нужен коллега, чтобы помочь, мужчина с сильными руками.

— Я здесь, — сказал Грациллоний.

— Что? — доктор преодолел изумление. Долго ходили слухи касательно хирургии в исполнении короля однажды на Сене; и многие были очевидцами, как во время битвы или несчастного случая он полностью обрабатывал раны. — Ну что ж, мой господин, позвольте объяснить вам, какие необходимо приложить усилия, и показать вам движения, пока мы пошлем за необходимыми материалами.

Когда Грациллоний вышел, то увидел, что в коридоре собралось шестеро женщин. У него ослабли плечи и чуть подрагивали. От пота под мышками образовались пятна, и от него неприятно пахло.

— Все прошло хорошо, — унылым голосом сказал он своим женам и дочери. — Сейчас Ривелин заканчивает при помощи Иннилис.

— Ты дашь ей что-нибудь обезболивающее? Ведь ты не допустишь, чтобы она мучалась? — огрызнулась Виндилис.

— Нет же, сестра! — возразила Тамбилис.

— Она стала такая холодная, что Иннилис не решилась дать ей наркотики, — сказал Грациллоний. — Кроме того, когда мы приступили к работе, она упала в обморок. Ей дадут что-нибудь попозже, чтобы она смогла спокойно отдохнуть. Мне … нечем хвастать! — Он поискал взглядом Дахут. — Это нужно было сделать.

Девушка не ответила.