Дахут, дочь короля

— Ис может стать еще более ценным союзником, чем был, — перебил его Грациллоний. — Мы обладаем морской мощью, но едва ли сухопутной. Франки могли понять, где для них подходящее место, но со временем забудут, а тем временем будут продвигаться германцы — аланы, гунны, кто знает? Вот что я задумал — очевидно, на это уйдут годы, и это будет непросто — заключить союзы с Арморикскими племенами, особенно с соседями озисмиями, что-то вроде того, что мы создали с Римом на море. У них пополнение в мужской силе, у нас пополнение в кадровом составе и оружии.

— Хм. — Руфиний подергал ветвистую бороду. — Каким образом римляне к этому придут?

— Придется им показать, насколько лучше работать так, нежели с неряшливыми наемниками и неопытными резервистами. Ветераны Максима уже выявили разницу, и в случае вторжения бывшие багауды будут бесценны. Что мы можем для начала сделать — для начала формирования истинного народного ополчения — это просто стянуть и увеличить это братство. Ты будешь неотъемлемой частью плана. Но скажи мне откровенно, стоящая ли это идея.

— Прямо загадка, сэр! — засмеялся Руфиний. Дальнейшее обсуждение заняло пару часов. Они решили, что план по крайней мере стоил того, чтобы его продолжать обдумывать… когда разрешатся существующие проблемы.

Собираясь уходить, Руфиний бросил на Грациллония долгий взгляд.

— Вы огорчены, — медленно произнес он. — Сильнее, чем может оправдать ваш конфликт с Дахут. Вы не хотите об этом поговорить? Вы знаете, что я становлюсь скрягой, когда речь идет о секретах.

Грациллоний покраснел.

— Как тебе в голову пришла такая нелепая мысль? — зарычал он.

— С годами я научился вас понимать, — почти с сожалением ответил Руфиний. — Интонация вашего голоса — о, да и все в вас последнее время. — Он изобразил кривой полуоскал. — Что ж, я уйду прежде, чем вы уволите меня со службы. Если я могу помочь, то я в вашем распоряжении. — Он бегло отдал честь и вышел.

VII

Тамбилис навестила Гвилвилис. Все еще прикованную к постели травмированную королеву редко покидала боль, пронзавшая ее, словно копье, но та переносила страдания беззвучно. Дети ее, в частности младшая, пребывали в полной растерянности, причем порой она принимала какую-то хаотичную форму. Тем не менее Гвилвилис была рада видеть свою сестру.

— Приятно, что ты пришла, — сказала она с подушки. — Знаешь, они все этого не делают.

Взгляд Тамбилис беспокойно обежал всю комнату. В сумерках все те безвкусные, глупые безделушки, что любила Гвилвилис, стали бесцветными.

— Ну, у них, у них полно забот, — промямлила она. Гвилвилис вздохнула.

— Они боятся. Знаю, боятся. Они боятся, что мое повреждение произошло оттого, что боги злятся на меня.

— О, теперь… — Тамбилис взяла ее за руку, щипавшую одеяло.

— Ну что ж, зато я не боюсь. Граллон не боится.

— Он тоже приходит?

— Да. Ты не знала? Он приходит, когда есть время. Мило с его стороны. Нам нечего друг другу сказать. Он может просто сидеть там, где сидишь ты. Но он приходит меня повидать. Думаю, нас защитит его бог Митра.

Тамбилис вздрогнула и подавила вздох.

— Ну что ж, — сказала она с натянутой веселостью. — Дай расскажу тебе последнюю сплетню с базарной площади.

— Нет, пожалуйста, — настойчиво ответила Гвилвилис, — расскажи, как он поживает.

— Но ты мне сказала, что он тебя навещает.

— Мы не можем разговаривать. — Королева проглотила слезы. — Он был… печален. Что-то причиняет ему боль. Что это, Тамбилис?

— Я не… видела его, не говорила с ним… за исключением городских дел, да по поводу храма… Он совершает свои обходы. Да, он очень занят.

— Это та история с Дахут? А как там Дахут?

— Держится в стороне. На протяжении многих часов в одиночку блуждает за городом. Заданий избегает, либо выполняет их быстро и небрежно. Как нам ее подчинить, раз мы почитаем ее как королеву? Я пыталась с ней поговорить, но она велела мне уйти. А когда-то мы были хорошими друзьями. Хоть бы это вернулось опять.

— Если бы Граллон… Ты могла бы заставить Граллона на ней жениться, Тамбилис? Тогда все было бы хорошо, правда ведь? Ты красивая. Тебя он может послушать.

— Пока я не… Но не знаю, смогу ли продолжать в том же духе, раз он такой грустный. — Тамбилис яростно замотала головой. Миг спустя ее голос прояснился. — Брось, это бесполезно. Лучше дай расскажу тебе, какая вчера забавная вещь произошла на Гусином рынке.

VIII

Луна убыла до половины. Каждая ночь была значительно длиннее предыдущей. Во тьме с моря подкрадывался густой туман. В предрассветный отлив он прятал небо, и в нескольких ярдах ничего не было видно. К тому же в нем заглушался звук; шум седого прибоя под мысом Pax доносился как слабое тише-тише-тише. Сухая трава под ногами издавала звук капель. Разъедала сырость.

Из-за головокружения Форсквилис вышла из некрополя наружу, встала промеж покрытого лишайником склепа и наклоненного надгробия. Рубашка и плащ на ней промокли и были в пятнах, волосы развились, а глаза налились кровью. Снаружи ждала высокая фигура. Приблизившись, она узнала, кто это, и остановилась. Несколько ударов сердца прошло, пока она стояла напротив Корентина.