Дакия

Фуск погиб, его люди позорно бежали,

победителям в руки знамена попали.

После гибели Фуска на следующий год

против даков возглавил повторный поход

Луций Т. Юлиан, командир легиона.

Он повёл своё войско в разных колоннах

и по разным дорогам, туда, где их ждал,

на подходе к столице своей Дечебал.

Снова было сраженье при Тапах, однако,

одолели на этот раз римляне даков.

Но и сами порядком потрёпаны были,

отложить продолжение на год решили.

Но на будущий год запылали границы

вдоль Панноний — среднедунайских провинций,

ситуация там представлялась опасней,

с Дечебалом решили наладить согласье.

По условиям мира Дечебал признавал,

что зависим от Рима, а взамен получал

от империи деньги, солдат, мастеров

для охраны границы от их общих врагов.

Этот мир был для римлян решением спорным.

Дечебал мог формально казаться покорным.

Он брал дань ежегодно за лояльность и службу,

только как он использовал римскую дружбу?

Может только для вида он мир соблюдал:

не границы, а царство своё укреплял?

***

Миновало сто лет от рожденья Христова.

Римом правил Траян. Как взошёл на престол он,

стал готовить поход, чтобы раз и навеки

исключить на дунайской границе набеги.

Покорение даков сулило немало:

— показать, кто здесь главный, гордецу Дечебалу.

— получить задунайский гористый форпост,

как естественный буфер от варварских орд.

— И конечно, металл… его нужно так много

для войны и для мира, для господства земного…

Титул Optimus9 он получил неспроста,

подкрепил наступленье постройкой моста.

И на северный берег красавца Дуная

длинный арочный мост протянулся. Шагают

по волнам двадцать мощных кирпичных опор.

Архитектор строительства — Апполодор.

Вход на мост защищён двумя крепостями,

не попасть на него иными путями.

С юга Понтес на страже, а с севера это –

римский каструм на месте дакийской Дробеты.

Тыщу лет с той поры так никто и не смог

превзойти этой стройки грандиозный итог.

Как Дунай все несёт и несёт свои воды,

потекли по мосту отряды, подводы.

И под натиском римлян в конце концов пало

войско храброго дака, царя Дечебала.

Главный город, СармизегетУза, был взят.

Дечебалу вослед пущен конный отряд.

Царь укрылся в стоянке, он ждал подкрепленья

и обдумывал планы сопротивления.

Говорил сам себе: «Ничего не пропало,

будем жить и бороться, начнем всё сначала.

Беспредельной гордыней и жадностью Рима

много недругов нажито непримиримых.

На руинах совместными силами встанем,

и колен не преклоним, рабами не станем…»

В отдаленье послышался топот коней –

обнаружили римляне ставку скорей,

чем подмога пришла. И взошёл Дечебал

на скалистый уступ, словно на пьедестал.

Он окинул последний раз взглядом просторы,

обнажил острый фалькс10 и избегнул позора.

На простёртое тело опоздавший Тиберий

(командир окружившей царя кавалерии),

меч обрушил и голову разом отсёк.

Был доставлен Траяну кровавый мешок.

***

Пышно праздновал Рим. Всё пошло по лекалу:

гето-дакское царство провинцией стало.

Там, где были дакийские сёла и храмы

зазвучала латынь. Нормы римского права

стали судьбы вершить. Города-гарнизоны

возводились по-римски. Богов пантеоны,

императора культ почитались отныне

точно также, как это делалось в Риме.

Население было распродано в рабство.

Колонисты пришли за землёй и богатством,

принесли образ жизни, обычаи, нравы…

Vae victis!11 вестимо, а победителям — слава!

Те, кто спасся от смерти и рабства ушли,

разбрелись по окраинам бывшей земли.

Потекли в метрополию руды и злато,

всё, чем местные прииски были богаты.

И сокровища кладов захваченных тоже

перешли во владение римских вельможей.

Рим расцвёл ещё пуще. Двести лет шиковал,

на награбленном строил, жил, воевал.

В честь победы Траяна в Риме форум открыли

и колонну из мрамора установили.

На колонне спиралью от низа до верха

в барельефах детальных показаны вехи

покорения Дакии, чтоб величье узрели

даже те из сограждан, кто читать не умели.

***

Но земному всему полагается срок.

Всемогущ и извечен один только Бог.

Рим устал, одряхлел, погряз в роскоши, в неге.

А меж тем участились заметно набеги

диких варваров, точат провинции молью,

а восстанья на картах множатся корью.

То в одном, то в другом месте новые вспышки

не дают ни покоя, ни передышки.

Рим уже не воюет на землях чужих,

перейдя целиком к обороне своих.

Становилось чем дальше, тем Риму понятней,

что нельзя, вероятно, объять необъятное.

За Дунаем всё больше хозяйствуют готы

и сарматы, и карпы, и даки свободные.

Населенье испугано, власти не в силах

защитить от врагов ни хибары, ни виллы.

Очень трудно для Рима удерживать стало

то, что было отобрано у Дечебала.

***

Наконец, в двести семьдесят первом году

совершился исход. Было невмоготу

содержать из казны столько воинских сил,

чтобы Дакию враг стороной обходил.

Император Аврелиан эвакуацию

произвёл: вывел армию, администрацию,

также с места снимались и вслед уходили

те из граждан, кто Риму привержены были.

Так последней рубеж, поглощённый империей,

для неё же явился и первой потерей.

Чтоб лицо сохранить в землях Мёзии, Фракии,

учредили две новых провинции Дакии.

А в покинутой истинной родине даков

оставались потомки от смешанных браков,

и ещё те наследники колонистов,

кто настолько привык, что уехать не мыслил.