Дакия в огне. Часть первая. Лузий Квиет

И тут уже Децебал прислал к Траяну посольство. Принцепс не пожелал его выслушивать, а потребовал личной встречи с царём даков. Ну а тот по-прежнему ещё уповал на милость Замолксиса, ведь когда-то этот бог не раз проявлял эту самую милость к нему. Царь даков, к тому же, всё ещё надеялся на Парфию. Но он не знал, что послы его были перехвачены римлянами, да и в самой Парфии начались смуты. И причиной их стали происки Рима.

Траян неумолимо приближался к Сармизегетусе. И теперь, учтя прежние битвы, он шёл с севера, где горные хребты были более пологи и доступны.

Вскоре римская армия овладела важнейшей дакийской крепостью Апул. С падением её царство даков расчленялось на две части. И Децебал отрезался от всех северных племён.

В захваченном Апуле римляне нашли осадные машины, оружие и не выданные римские штандарты, включая серебряного орла V легиона Жаворонки (болезненное напоминание о неудачнике Корнелии Фуске).

У стен столь неприступной, столь вожделенной для римлян Сармизегетусы, обе римские колонны, и принцепса и Мания Либерия Максима, встретили наконец-то остатки армии Децебала, те, что вырвались из окружений под Напокой, Апулой, Тапами и Буридавой. Против семидесяти тысяч хорошо обученных и вооружённых римлян встало пятнадцать тысяч смертельно уставших даков. Завязалась последняя битва. Дакам было ясно, что они обречены. И ничего их уже не спасёт. Но осознавая это, даки бились мужественно. Они не просили пощады!

После многочасовой битвы вся армия Децебала полегла под стенами его столицы.

Не склонный к проявлению своих чувств, принцепс Марк Ульпий Траян не мог не поразиться отвагой противостоявших ему даков, и потому пленённого и раненного Децебала он принял в личном шатре.

Децебалу оказали почести как доблестному воину и царю!

* * *

Замолксис отвернулся от Децебала.

На этот раз Децебалу пришлось принять условия. Все! Отныне царь даков объявлялся другом Римского народа, государства и принцепса (признавал своё подчинённое положение). Децебал не имел права предоставлять убежища перебежчикам из империи, враги Траяна становились и его врагами. В важнейшие дакийские крепости вводились римские гарнизоны, стены Сармизегетусы срывались.

По повелению принцепса, уроженец Сирии, инженер и главный архитектор Римской империи, Аполлодор Дамаскин, начал возводить через Истр каменный чудо-мост. Мост, который надёжно связал бы римские гарнизоны в Дакии с империей. Мост Аполлодора.

Марк Ульпий Траян с триумфом вернулся в Рим. Сенат удостоил его титулом «Величайший Дакийский».

Dactcus Maxsumus

Так закончилась Вторая Дакийская война.

Наступил черёд Третьей…

Глава четвёртая

Протяжённая цепь всадников в обычных для римлян доспехах (называвшихся лориками скваматами) и в шлёмах с перьями (эту разновидность шлёмов называли галликами), с трёхдневным съестным запасом в торбах, притороченных к конским крупам, и копьями наперевес, продвигалась по приграничной дороге. Всадники шли по двое. Впереди находился Лузий Квиет. А за ним, немного отстав, двигался один из старших декурионов (десятников). Это был Цельзий- такой же, как и Квиет, темнокожий воин, только не чистокровный негр, а наполовину гетул (гетулы являлись прямыми предками нынешних кочевников пустыни туарегов).

Цельзий, как и многие воины алы, тоже был родом из провинции Мавретании Цезарейской, но только из города Тагисиса.

Когда-то он участвовал в восстании гетулов против римлян, но затем переметнулся на противоположную сторону и завербовался в армию Рима. От долгой и беспрерывной походной жизни его лицо стало обветренным, огрубевшим, а от пристрастия к неразбавленному вину и от неумеренного его возлияния одутловатым и всё к тому же ещё покрылось морщинами, как у семидесятилетнего старца. За глаза воины звали этого старшего декуриона «Дедом» или «Стариной Цельзием». Пагубное пристрастие к вину не раз уже приводило Цельзия к не очень хорошим последствиям, но Лузий в последний момент его жалел, и только благодаря префекту гетула с позором не выгоняли со службы.

Сейчас старший декурион стеганул хлыстом коня и, нагнав префекта, спросил его:

– Как думаешь, Лузий, к вечеру доберёмся?

Лузий Квиет ему не ответил, так как был погружён в свои мысли и ему было не до пустых разговоров. Да и переживать не стоило. На участке от Кастры Мартиссы и до Виминация, на протяжении целых ста пятидесяти миль, где отроги Гема (ныне Балканские горы) встречаются с рекой, на стыке Верхней и Нижней Мёзии, рубежи империи защищены надёжно. Здешний правый берег Истра густо усеян крепостями-кастеллами, так что казалось – находясь на башне одной, непременно добросишь копьё до башни другой. И в каждой кастелле (в каждой, без исключения) находились усиленные гарнизоны.

Граница с даками уже который год считалась неспокойной, и потому охранялась как никакая другая. Даже на Парфянской сейчас находилось меньше легионов, конных вексилий и номерных когорт.

– А ты слышал, Лузий?

– Ну, что? Что ещё?!

– Говорят, даки напали, используя один из варварских подлых приёмов…

– Это какой же?