Далекие Королевства

Нас провели в центр лагеря, туда, где горели костры. Земля была покрыта коврами, а сидеть и лежать можно было на грудах подушек. Кругом возвышались круглые шатры, сделанные из рыжих шкур какого-то животного. Вокруг самого большого костра разлеглись пятьдесят или шестьдесят мужчин и женщин. Я был представлен какому-то человеку, который поклонился мне как лучшему другу и приготовил мне сиденье. Он взмахнул рукой, и из мрака выступила девушка моложе меня на несколько лет. Человек что-то сказал ей, она захихикала и поклонилась мне. Затем девушка исчезла в одном из шатров и вернулась с широкогорлым кувшином. Я взял кувшин и посмотрел на Яноша в ожидании наставлений. Тот уже расположился среди подушек в обществе двух молодых женщин.

– Пей.

– А что это?

– Ты пей. А я тебе потом скажу. И пей основательно, иначе обидишь.

Я подчинился, и тут же в затылке у меня словно что-то взорвалось. Мир вокруг меня закружился. Желудок подпрыгнул, протестуя. Но каким-то образом жидкость удержалась внутри, и по внутренностям расплылось тепло, тепло перешло в жар, жар превратился в переливающуюся раскаленную радугу, и я подумал, что, если мне удастся усидеть, это будет чудом. Действие напитка оказалось мгновенным. Я свалился на подушки, и девушка забрала у меня кувшин.

– Глубинный напиток, – сказал Янош. – Перебродившее молоко их кобыл и перебродившая кровь коров. Затем все это смешано с цветками особого кустарника, выбранного знающим нам'и. Судя по крепости, им знакома перегонка. Так бы ты решил. На самом деле напиток свои качества приобретает всего лишь под воздействием заклинаний нам'и. Но мне так и не удалось заставить ни одного из них обучить меня этим заклинаниям, – сказал он. – Если бы я мог узнать это искусство, то в моих путешествиях, которые я хотел бы совершить, мне не понадобились бы ни деньги, ни солдаты, ни оружие.

Одна из двух женщин, обслуживающих Яноша, принесла ему такой же кувшин. Янош осушил его и бросил через плечо.

– Одно из величайших достоинств племени айфора – это его дочери. Несмотря на презрение к слабакам «болотистых земель», считалось большой удачей, если молодые девушки племени ненадолго становились куртизанками в городах. Они возвращались в племя нагруженные серебром, на которое покупалось богатое приданое из коз и лошадей, и они с большим почетом выходили замуж. И процветание их семейной жизни во многом зависело от успеха в выбранной ненадолго профессии. Такова судьба их женщин, если только в возрасте одного года предзнаменование не указывало стать ей главой племени или членом совета; в иных случаях женщин ждала обыкновенная судьба рожать детей и прислуживать в таборе мужчинам. Кстати, девушка, что рядом с тобой, – дочь человека, которого нам'и почтил честью принимать тебя в качестве гостя. И зовут ее Тепон.

Большинство ориссиан сочли бы женщин айфора глубоко безнравственными. Я же, то ли в силу глубинного напитка, то ли в силу того, что за стенами Ориссы можно было ожидать чего угодно, повернулся к девушке и улыбнулся ей. Она, осмелев, придвинулась ближе и чуть пошире распахнула халатик. Пахнуло розами и мускусом.

Тепон улыбнулась. Накрашенные губы, сладкое дыхание и остренькие зубки придавали ее облику нечто экзотическое. Я еще хлебнул глубинного напитка. Девушка заговорила со мной. Голос звучал мягко и мелодично. Я покачал головой. Я ничего не понимал.

– Она в восторге от цвета твоих волос. Он напоминает ей рассвет в пустыне, – перевел Янош.

Я пробормотал в ответ что-то несвязное. И тут только до меня дошел смысл всего происходящего.

– Янош, друг мой, а ведь айфора – тоже люди, не так ли?

– Разумеется.

– Тогда наше пребывание здесь в качестве гостей должно иметь свою цену. Вряд ли мы отделаемся цветом моих волос и твоим знанием их языка.

– Цена действительно есть, – начал было Янош, но тут поднялся какой-то мужчина и позвонил в искусно разукрашенный колокол. Зазвучала флейта, за ней другая, зазвенели цимбалы. Ритмично загрохотал огромный барабан. – А, – сказал Янош. – Теперь понял. Цена будет невысока.

Он поднялся, вытаскивая саблю из ножен. Одна из девушек при этом раздевала его, заинтересовавшись, что же у него под плащом. Он подбросил саблю в воздух и поймал за рукоять.